Чёрные ангелы в белых одеждах

— Немножко, — улыбнулся он, — У нее лицо бледно-зеленое, почти прозрачное, а глаза, как расплавленное золото и такие же огромные, как у тебя… Чего же ты не смеешься и не скажешь, что я все это придумал? — Он испытующе заглянул ей в глаза.

— Потому что это правда, — сказала она. — Ты видел свою небесную Аэлиту и даже разговаривал с ней. Тебе можно позавидовать.

— Чему же?

— Ты счастливый. Тебе не понадобилось мучительно искать свою принцессу — она сама к тебе прилетела. Ты любишь ее.

— Что ты несешь! — излишне горячо возразил он, — Мою принцессу, как ты ее называешь, невозможно любить — ей можно лишь поклоняться. И она, наверное, на тысячу лет старше меня и… неизмеримо мудрее. Она — оракул, пророк… Ее можно любить, как Бога. — И сам почувствовал, что слова его прозвучали чересчур высокопарно. Да и весь их разговор походил на детскую игру в придумки. И будто продолжая эту странную игру, Лина с грустью сказала:

— А где мой принц из красивой сказки? Или всю жизнь меня будут преследовать юнцы вроде Игоря или подонки, как отчим?

— Еще и Игорь появился! — покачал головой Вадим.

— Бегал за мной один старшеклассник, целовал, тискал в подъезде, расписывал, как хорошо нам слиться с ним воедино, — небрежно ответила Лина, — Он хотел, негодяй, меня обрюхатить! Одну толстозадую в школе уже обрюхатил…

— Чего он хотел? — изумился Вадим, — Девочка, ты меня удивляешь!

— Все мужчины этого хотят, наверное, и ты тоже… Есть еще другое слово, как это… да — трахнуть.

— Ну вот, после романтики мы окунулись в пошлую действительность, — усмехнулся Вадим, — «Трахнуть», «обрюхатить»… О чем ты, Лина?

— Но ты же хочешь это… лечь на меня? — Она покраснела, даже маленькие уши, выглядывающие из еще не просохших волос, зарделись.

— Мне такое и в голову не приходило, — честно ответил Вадим. — Ты, конечно, красивая девочка, но…

— Ты любишь свою зеленую Аэлиту? — упрямо вставила она, — Зеленую, как кузнечик, лягушка!

— Я никого не любил и не люблю, — помрачнел он, — Я не говорю про погибших родителей и близких… Да и из близких-то у меня остался один дед по материнской линии.

— У меня тоже никого нет, — помолчав, сказала она. — Я никогда не вернусь к матери, она… она еще отвратительнее Спиридонова! Сама толкала к нему в постель! Я про такое не только никогда не слышала, но и в книжках не читала… Она торговка, Вадим, готова была продать этому… мерзавцу собственную дочь!?

— Ты не преувеличиваешь? — усомнился он. Такое действительно невозможно было представить.

— Неужели такое бывает? — глядя мимо него, произнесла она. — Раньше продавали людей в рабство, было такое страшное время. А сейчас? Это еще похуже рабства! Какую поганую душу нужно иметь, чтобы пойти на такое! Тысячу раз прав мой родной отец, Вениамин Константинович Москвин, что ушел от нее… Она мне больше не мать! Так что я тоже, Вадим, круглая сирота.

— Я где-то прочел: «Добром ответить на добро — особенной заслуги нет. Но высшая из всех заслуг — в ответ на зло творит добро».

— Я ей никогда не прощу этого, — будто не слыша его, произнесла Лина.

Озерная красноклювая чайка с тонким мелодичным криком пролетела над ними. Она не опустилась в воду, спланировала на дальний берег, где упавшая толстая береза мочила на мелководье осклизлые ветви, там белели еще несколько чаек. Каждый круглый лист кувшинки розово блестел, вокруг них по воде, как по стеклу, шныряли водомерки, всплескивала у камышей мелкая рыбешка. Услышав нарастающий гул, Лина подняла голову: в голубом небе, оставляя за собой расползающийся белый след, пролетел крошечный золотистый самолетик. И только сейчас в ослепительном небе Вадим заметил размазанный блин луны. Яркое солнце и луна на небе — это было красиво.

— Как работа? Нравится? — перевел разговор на другое Вадим.

Он покусывал длинную травинку и на девушку не смотрел. Лицо у нее было злое и некрасивое.

— Что там может нравится? — усмехнулась она. — Сопливые, шкодливые мальчишки и девчонки и ты знаешь, некоторые ругаются матом и трогают друг дружку за эти самые места… И даже меня не стесняются. И когда начинаю читать им книжки, засыпают. Я маленькая могла слушать сказки часами, а они спят, засранцы. Мой родной отец рассказывал мне красивые сказки, я до сих пор люблю читать про Василису Прекрасную, добрых волшебников, Бабу Ягу… И знаешь почему? Я верю, что все на самом деле давным-давно так и было, как в сказках, просто нынешние люди огрубели, ожесточились и забыли о Добре. А в сказках и легендах Добро всегда побеждает Зло. Были и черти, и лешие, и домовые, и ведьмы, они и сейчас иногда появляются, только люди не хотят их замечать, разные ученые им глаза занавесили серой пеленой, мол, нет ничего сверхъестественного, нет Бога, Дьявола… А кто во все это не верит, тот ничего и не видит. Глаза-то у него не туда смотрят…

— А ты видишь?