Чёрные Розы (СИ)

Помню, как мы раздевались до трусиков и гладили друг друга по ночам. Я уже тогда понимала, что я розовая, но не до такой же степени! Я была наивным подростком и поддалась искушению. А потом мы целовались, я целовала её губы, целовала её грудь — у неё действительно уже была грудь, и мне это дико нравилось. Я целовала её в животик. Стоп, целовала ли я её ниже? Помню, как мне дико хотелось залезть ей в трусики, помню, как целовала её писечку через ткань трусиков, а она целовала меня там без трусов.

Сглатываю, прислоняюсь спиной к холодной стене и закрываю глаза. Меня мутит, я вспоминаю то, что хотела бы забыть и выбросить из своей биографии. Вспоминаю Сашку, но не могу перекрыть одними воспоминаниями другие. С Сашкой всё было вот только-только и ещё не успело обрести какой-то сакральный смысл.

Так с Сашкой я потеряла девственность или с Иришкой тогда в детском лагере? Сашка или Иришка? Стоп, а как же Вика? Она же прямо сейчас ворует меня у Сашки. Чёрт, какой сложный выбор!

Хватаю телефон и набираю его номер.

— Приветик, ласточка! — слышу в ответ. — Что, соскучилась?

— Са-аш, поговори со мной. — У меня на глазах даже слёзы выступили при этих словах.

— Соскучилась-таки, — слышу его довольный голос. — Прости, любимая, но сейчас никак. Слишком много работы. Давай вечерком созвонимся.

— Давай. — Я кладу трубку.

«Дура-а-а-ак! Ой, дурак! Сашенька, у тебя же Юлечку уводят». «Юлечку», — повторяю своё имя, и мне становится так жаль себя. Неужели я так слаба на передок? Неужели позволю охомутать себя какой-то наглой девице? У меня есть парень, которого я люблю, есть друзья, есть мама, есть институт, где я круглая отличница. Перечисляя всё это и не могу понять, как оно меня удержит от «розового соблазна», но как-то же должно, потому что у меня, кроме этого, больше ничего нет.

Возвращаюсь в аудиторию и сажусь на своё место возле Викули. Она наклоняется ко мне и шепчет:

— Не расстраивайся, исправишь, я видела, он точку поставил.

Смотрю на неё: какой наивный взгляд! Она и впрямь помочь мне хочет. Ну почему, почему она такая классная?! Лучше бы нагрубила мне, чем смотрела на меня вот так. Инстинктивно беру её за руку. Она это чувствует, но не сопротивляется.

«Поцелуй её», — подсказывает сердце.

«Ты что, дурра?» — подсказывает мне разум. А я между ними, как между двух огней, разрываюсь — ни туда, ни сюда.

Смотрю ей в глаза и говорю:

— Пообедаем вместе в студенческой столовой? — А сама понимаю, что фактически приглашаю её на свидание. Первое наше официальное свидание, и это при живом-то Сашке! Что я творю?!

— Коне-е-ечно, — улыбается она.

— Юлька! — одёргивает меня препод. — Вы там что, не наговорились?

«Мы только что познакомились», — мысленно отвечаю я и замолкаю, продолжаю лишь украдкой на неё поглядывать. Мне больше и не надо, лишь бы она сидела рядом. Чёрт, я даже думать начинаю стихами! Что со мной творится?!

В таких случая я всегда принимаю верное, как мне кажется, решение: не сопротивляться. Пусть всё будет так, как должно быть. Рисую ещё одно сердечко в конспекте и через силу пишу в нём «Сашка». Вика это видит и улыбается, улыбаюсь и я ей. А что теперь писать? «Вика»? Кстати, «Вика», «Викулечка», «Викусенька» — очень красивое имя, так звучит нараспев, «Викуля». Ловлю себя на том, что повторяю про себя её имя, а вовсе не слушаю препода. Эх, Юлька, куда ты катишься?!

— Юлька, ты такая клёвая! — вдруг прижимается ко мне Вика. — Я так рада, что мы с тобой познакомились!

— А что случилось? — Отвечаю и теряюсь.

— Ничего, просто я рада, что у меня теперь есть подруга.

«Или нечто большее», — подсказывает мне внутренний голос, но я велю ему замолчать. Ничего пока не ясно, ничто ещё не решено. Может, это наваждение пройдёт за один день, а может, придётся помучиться чуть дольше — у меня ведь есть Сашка.

Поле семинара мы вместе, едва не за ручку, идём в студенческую столовую. Там всегда очередь. Я покорно беру поднос и становлюсь на раздачу, Вика — за мной. Сморю по сторонам, никого знакомого не вижу, уже легче.

— Давно ты в городе? — спрашиваю её, а сама в глаза ей смотрю, отчего она не выдерживает и опускает свой взгляд.

— Месяц, может больше, — говорит. — Мы переехали, когда отцу тут дали новую работу.

— А друзья по старому институту? Ты по ним скучаешь?

— Да, но меня не спрашивали, сказали: кому какая разница до твоих друзей. — Она поднимает глаза и смотрит на меня. — А ты?

— Я родилась тут, отец нас бросил, когда я в школу пошла. Я его почти не помню. Поверь, он был тем ещё уродом! Я даже рада, что они с матерью разошлись, хотя она до сих пор общается с ним по скайпу.

— А как же ты? — Вика прикасается к моей руке, она всё время касается моего тела. С этим надо что-то делать — может, перчатки носить защитные. А то я так очень быстро стану розовой. Если уже не стала. Борюсь со своими мыслями, подавляю себя… Хотя кого я обманываю? Я давно уже иду у них на поводу.

— А что я? — отвечаю. — Судя по всему, я никогда не была ему нужна. Я не входила в его планы. В его планы входило просто весело провести с мамкой время, а потом родилась я.