Чёрные сердца

— Конечно, как я уже говорил, я ожидаю, что всё, что польётся из твоего рта, будет на 99 % чушью собачьей. Особенно поначалу. В зависимости от моего настроения, от дня и часа, а также от того, насколько ты будешь повторяться, возможно, я укажу на это. В другие времена ты будешь охереть как раздражать меня или нагонять скуку, так что я буду уходить на прогулки. Возможно, на долгие прогулки, чтобы насладиться природой или даже заглянуть в город. Или же, если я посчитаю, что нельзя оставлять тебя одного, ибо ты можешь сделать что-то глупое или навредить самому себе, я могу просто надеть наушники и включить музыку погромче, продолжая наблюдать за тобой.

Наоко нахмурился, уставившись на него.

Он хотел верить, что видящий просто подначивает его.

Он хотел верить, что видящий нарочно его раззадоривает, пытается вызвать у него реакцию, выбить из колеи, лишить равновесия или попросту разозлить.

Но глядя на него, он не верил в это по-настоящему.

Насколько он мог сказать, видящий просто говорил правду.

Глава 10 Знакомство

Тело Блэка дёрнулось.

Встретив сопротивление, он заёрзал… затем забился, противясь этим ограничениям каждой унцией силы, что ещё оставалась в его теле.

В те первые одурманенные секунды он даже не знал, зачем он двигается.

Это было за пределами инстинктов.

Это было за пределами паники.

Это жило в более примитивной, похожей на ящерицу части его мозга. Будучи лишь наполовину в сознании, лишь наполовину осознавая происходящее, и оставаясь полностью слепым, он ощущал только ярость — ещё до того, как сумел сморгнуть пелену, которая окрашивала и размывала все перед его физическим зрением.

Его руки, ноги, ступни… всё было привязано к чему-то.

Каждая часть его тела была обездвижена.

Когда понимание этого отложилось в сознании, Блэк издал низкий гортанный рык. Он оскалил зубы, как наполовину осознающее, наполовину разумное животное. Он ничего не мог с собой поделать.

Он не помнил, чтобы чувствовал себя так.

Он не помнил, чтобы ощущал столько злобы.

Он не помнил, чтобы когда-то бывал настолько сердитым — и это ещё до того, как он осознал своё текущее положение, и тем более то, кто его похитил.

В какой-то момент он вспомнил про свою жену.

Его жена.

Он впервые замер, тяжело дыша, моргая; перед глазами всё расплывалось.

Кто бы его ни захватил…

Gaos, у них его жена.

Они настолько тупы, что доставили его к его жене.

Боль рябью прокатилась по нему, превратившись в глубинную ярость, превратившись в жидкий огонь под его ногами. Более насыщенная, более органичная расчётливость распаляла тот чёрный огонь, затапливая нижние структуры в его свете. Ему хотелось взреветь. Вдалеке он видел их… хлопающие чёрные крылья. Длинный, змеевидный чёрный хвост хлестал туда-сюда, перерезая оковы, ослабляя их, заставляя металл трескаться и плавиться.

Он почувствовал, как оковы начали поддаваться…

Вокруг него раздались панические вопли.

Они звучали как животные.

Они даже сильнее походили на животных, чем он сам.

Он слышал их всюду вокруг себя, испуганно тараторивших, визжавших как мартышки, пока они паниковали. Огоньки бешено запрыгали, когда они отреагировали на чёрный огонь, отреагировали на жар, вспыхнувший под его кожей, на хлопающие крылья, на хлеставший мускулистый хвост…

— Вколите ему успокоительное! — закричал один голос.

— Но они сказали…

— ПОСМОТРИ НА НЕГО!

— Вколи ему всё, что есть! Если он освободится, он нас всех тут поубивает…

— Вы это видели? Просто запредельно. Что это, чёрт подери, такое… это…

Голоса повышались и кричали, мартышки возбуждённо прыгали, визжа друг на друга. Блэк чувствовал, как расправляются его крылья, как жар исходит из-под его ног.

Он чувствовал, как жар ударил по ним по-настоящему, затопив его грудь и шею вулканическим приливом.

Он разорвёт их на куски.

Он вырвет ошмётки их плоти.

Он обглодает их кости, крича во тьму, пока они не принесут ему его жену. Он сделает так, что у них из ушей пойдёт кровь, а мозги превратятся в желе.

Он будет кричать, пока они не потеряют сознание.

Каждый мускул его тела напрягся против металлических оков, против более мягких оков, удерживавших его горло и живот. Он чувствовал, как этот чёрный огонь воздействовал на саму его кожу. Он ощущал каждую молекулу; каждое скопление мышц, окружённое плотью; само устройство его лица. Он чувствовал, как он меняется, изменяется под жидким металлом и камнем, поднимавшимся из колонны под его ногами.

Он осознал, что может освободиться.

Он может освободиться.

Их ошейники, их оковы… они не могли его остановить.

Они не могли даже прикоснуться к нему.

Они больше не могли к нему прикоснуться…

***

Он открыл глаза… едва-едва.

Он постарался сфокусировать взгляд.

Он постарался видеть, осмыслить потолок, под которым он лежал.