Чёрные сны

Она, похоже, ожидала, что после этих слов он уйдёт.

Когда он этого не сделал, она как будто растерялась.

Боль выплеснулась из её света, затем она обхватила руками свою грудь и торс, посмотрев на него. Похоже, сама она не замечала, как она держалась, как смотрела на него в этот самый момент. Когда он посмотрел на неё, на её губы, на длинную шею, его боль усилилась настолько, что он стиснул зубы.

Он почувствовал, как его раздражение вливается в неё, превращаясь почти в злость.

Затем он осознал, что это и была злость.

Мудак был прав и на этот счёт.

— Я зол на тебя, — прямо сказал он. — Я вёл себя как мудак. И я знаю, что не имел на это никакого права. Я зол на тебя, и я всё ещё веду себя как мудак… но я знаю, что неправ, — щёлкнув языком, он покачал головой, адресуя это самому себе. — Я знаю, что у меня нет на это никакого права, док. Я знаю, что я неправ… поэтому я ничего не сказал. У меня нет ни единого, блядь, права… и не только из-за того дерьма, через которое ты прошла за последний месяц, Мири.

Она моргнула, уставившись на него.

Он смотрел, как она прищуривается, глядя на него. Такое чувство, будто она почти сканировала его, но он не чувствовал её свет.

В первую очередь она выглядела сбитой с толку.

Почему-то когда она смотрела на него вот так, ему хотелось встряхнуть её.

— Мири, чёрт подери, — прорычал он.

Его горло сдавило.

Глядя на неё, он сжал пальцы в кулаки, скорее чтобы не дать себе прикоснуться к ней.

— Я видел тебя с ним, — его голос прозвучал хрипло, почти осипшим. — Ты это понимаешь? Блядь, я видел тебя с ним. Мне пришлось стоять там, выжидать удобного момента для выстрела, и я смотрел, как он тебя трахает… — он крепче стиснул зубы и зло мотнул головой. — …насилует тебя. Не трахает… насилует. Я знаю, это было изнасилование. Я это знаю. Я могу сказать себе, что это был яд… я знаю, что это был блядский яд. Я сам испытывал на себе этот яд. Я знаю, что он делает. Я знаю, что ничто из этого не твоя вина. Но я не могу выкинуть этот блядский образ из моей головы. Я смотрел, как ты кончаешь с ним. Я смотрел, как ты кончаешь… с ним.

Она уставилась на него.

В какой-то момент его речи она застыла.

Он видел, как понимание просачивается в выражение её лица, в эти полные света глаза.

Он видел, как эти ореховые глаза с зелёными и золотыми крапинками смотрят на него, раскрывшись так широко, что это могло быть вызвано лишь страхом. Её глаза всматривались в него, свет в их центре содержал какую-то панику, глубинную панику в её aleimi, шёпотом проносившемся вокруг них обоих.

Затем он видел, как она прикрыла глаза.

Он видел, как изменилось её лицо, когда его слова отложились в сознании, как накатывающая масса стыда и боли затопила его свет от неё.

Посмотрев на неё, он больше не мог это выносить.

Он шагнул вперёд и схватил её за руки.

Он ощутил, как её боль усиливается в разы, заставив его хрипло втянуть воздух.

Она подняла руки, словно пытаясь заслониться от него, заслониться от его света, качая головой. Ощутив, как она толкает его своим светом, ощутив, как в ней усиливается стыд и паника, он обнял её рукой за талию, нежно прижав к себе.

Он обвил её своим светом, окутал собой, пока она не вскрикнула.

Она сильно ударила его в грудь, и он тут же её отпустил.

Когда он сделал шаг назад и посмотрел на неё, на её глаза навернулись слезы.

Она всё ещё не сказала ни единого блядского слова.

— Я люблю тебя, — прорычал он. — Я люблю тебя, Мириам… и я сожалею. Я безумно, блядь, сожалею о том, каким инфантильным, тупым, блядским мудаком я был.

Видя, как её глаза опять блестят, как слезы катятся по её лицу, он остановился, лишившись дара речи.

Его горло сдавило, отчего стало сложно дышать.

Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал так тихо, что он сам едва узнал его.

— Я люблю тебя. Я принадлежу тебе, Мири… и похер мне на Мост. И на жену Балидора. И на любую видящую здесь, блядь. Или дома. Или где угодно. Дело никогда не сводилось к этому. Дело никогда не сводилось к ним. Дело в нас. Дело в том, что твой муж не в состоянии справиться с тем, что видел, как тебя насилуют… и даже не в состоянии быть честным на этот счёт.

Сглотнув, он посмотрел ей в лицо, держась на расстоянии, но его боль усилилась.

— Я даже не осознавал, что я делаю, — зло пробормотал он, запуская пальцы в свои волосы. — Пока мой засранец-кузен не ткнул меня рожей во всё это. Он сказал, что каждый видящий вокруг мог понять, что я злюсь на тебя… и что я один такой тупой, что этого не понимаю.

В ответ на это Мири покачала головой, крепче обхватив себя руками.

Она прочистила горло.

— Ты не злился, — сказала она.

— Я злился, — прорычал он. — Мне было больно. Блядь, да мне всё ещё больно… но я знаю, что ничто из этого не твоя вина. Я злился на тебя за то, что ты пошла на встречу с Бриком. Не из-за наркотиков. Из-за самой встречи, из-за того факта, что ты рисковала допустить это вновь, что ты рисковала вновь быть изнасилованной Ником.

Его горло сдавило, голос зазвучал хрипло.