Чёрный ангел

— Куда там! По его словам выходит, что сотрудникам агентства легче было совершить коллективное самоубийство, чем поднять руку на Ирен. Во-первых, ее проекты приносят агентству львиную долю прибыли. Во-вторых, ту малую толику доходов, которую фирма получает без ее непосредственного участия, приносят благодарные клиенты, осчастливленные Морозовой раньше. А в-третьих, насколько я понял, Ирен была человеком поразительной душевной щедрости и широты. Никогда никому не отказывала в помощи — советом, делом, деньгами… Да что там не отказывала — сама предлагала. Буянов, директор, рассказал мне такую историю: он однажды «влетел» на десять тысяч баксов. Въехал в неподходящую иномарку. Дело было через неделю после того, как он перебрался в Москву, знакомых — почти никого, тем более таких, чтобы в долг крупную сумму дали, а деньги нужны срочно — ну, сам понимаешь… Пришел он на работу совсем никакой, сел за стол, за голову схватился и впал в прострацию. Народ покрутился-покрутился, видит, начальство на вопросы не реагирует, ну и отстал. А потом пришла Ирен и трясла директора до тех пор, пока он ей не признался. Она, ни слова не говоря, исчезла, а через два часа вернулась с деньгами. И от расписки отказалась наотрез.

— Надо же, оказывается, святые еще встречаются! Или это эффект «de mortuis»?

— Не думаю. Они, конечно, перепились, как свиньи, но все равно горе выглядело неподдельным. И потом, я еще в пятницу просил каждого кратко охарактеризовать коллег. О Морозовой все отзывались тепло и уважительно. За единственным исключением…

— А, это ты про своего нового кореша Колю? Как он тебе, кстати, на роль убийцы? Может, у него на почве зависти совсем крышу снесло?

— Вряд ли. Слишком уж личность комическая. Мелкотравчатая. Такому по плечу мелкая пакость, но не убийство. Масштаб не тот. Но, знаешь, что любопытно? Кажется, ему что-то известно. Когда я пришел к ним в комнату узнать, кто сообщил про Морозову, рекламщики, тогда еще почти трезвые, пребывали в шоке. Застывшие лица, невидящие глаза… Две девицы, правда, оправились от первого потрясения и уже вовсю рыдали. А Коля… Знаешь, у него была рожа шулера, схваченного за руку. Испуганная, и глазки бегают. И что бы мне сразу его к стенке не припереть, спрашивается? Столько сил бы сэкономил! Я его потом и в сортир водил, и головой под кран совал, и кофе насильно поил — пустой номер. Ничего, кроме бессмысленного мычания, не добился. И от остальных — ненамного больше. Понедельник, черт бы его побрал! Ну ладно, завтра с ними потолкую. А у тебя как дела? Прежде всего скажи: это точно убийство? Не несчастный случай?

— Никаких сомнений. Морозову сбили, развернулись и проехали по телу еще раз. Это криминалисты установили, свидетелей-то, как всегда, днем с огнем не сыщешь. Впрочем, место там для черного дела самое подходящее. Вдоль одной стороны улицы — ряд гаражей и аллея, в темное время суток совершенно безлюдная. По другую — нечто вроде сквера, а за ним — девятиэтажка. С нижних этажей дорогу за деревьями не видно, с верхних — далеко, толком не разглядишь. Движение на улице вялое, ездят в основном жители окрестных домов. Один из них и обнаружил тело. Но машину, говорит, не видел.

— Ясно. Очевидцев, стало быть, нет. А куда Морозова выходила, известно?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Халецкий. — В том-то и дело, что не должна она была никуда выходить. Тебе ведь рекламисты говорили, что Ирен больна? Все правильно. Грипповала она, причем сильно. Вернулась домой в четверг вечером вся разбитая, уговорила сожителя уехать и забрать к себе ребенка — боялась заразить. Сожитель упирался, не хотел оставлять ее одну в таком состоянии, но соседка — они с Морозовой с детства дружили — поклялась, что будет ей родной матерью. Короче, уговорили они бойфренда в два голоса. Всю ночь Ирен пролежала пластом, температура — за тридцать девять, все, как полагается. Соседка, Лизавета, ночевала у нее, каждые два часа мерила температуру, отпаивала больную чаем, лекарствами. Утром Ирен полегчало, но Лизавета все равно не разрешила ей вставать. Отправила дочь в школу, взяла с собой рукопись — она редактор в издательстве, работу на дом берет — и просидела у Морозовой до пяти вечера. В пять Ирен приняла аспирин и сказала, что хочет спать. Лизавета ушла к себе. А в двадцать пятьдесят пять дежурный зарегистрировал звонок водителя, сообщившего о трупе на проезжей части. Предупреждая твой вопрос: никто из соседей не видел, как Морозова уходила. Куда, по-твоему, ее, больную, понесло?

— По-моему, ее выманили из дома под ложным предлогом. Убийца выманил. Позвонил, наврал что-то, назначил встречу, а сам сидел в машине, поджидая. Засаду устроил. Надо бы выяснить, у кого из рекламщиков и иже с ними есть права и машина. Хотя машину-то убийца, скорее всего, чужую использовал, но чем черт не шутит…