Чёрный археолог

От Виньерона я ушел в несколько растрепанных чувствах. С одной стороны, участвовать в явной авантюре ох как не хотелось, с другой — а куда деваться? Я теперь повязан, и альтернатива одна, причем не самая приятная. Плюс Женька. Та еще проблема, между прочим. Несколько скрашивал мое положение тот факт, что Тарасов тоже попал как кур в ощип. И было бы логично рассматривать его в качестве потенциального союзника. С этой точки зрения поручение Пьера пришлось весьма кстати — под шумок можно совершенно спокойно общаться с пленником, не вызывая подозрений. Собственно, а что откладывать? Не дожидаясь остановки лифта, я подкорректировал место назначения и вскоре вновь оказался в храме медицины. Док Шульц препятствовать не стал, благо обед и дневные процедуры уже закончились, и мне оставалось лишь пересечь короткий коридор и войти в палату.

Тарасов моему появлению слегка удивился — соскучиться он еще явно не успел, — но и возмущения не выказал. Я без лишних слов устроился на отменно неудобном пластиковом табурете, как Пьер давеча, и принялся сверлить пациента тяжелым взглядом. Никакой особой цели я этим не преследовал, просто хотелось посмотреть на реакцию. И та не заставила себя долго ждать.

— Ты меня загипнотизировать собрался? — ухмыльнулся Тарасов через пару минут. В молчанку играть ему быстро надоело, как я и предполагал.

— Думаешь, прокатит? — не остался я в долгу.

— Вряд ли, — хмыкнул он. — Но ощущение забавное. Так меня еще никто не колол. Обычно сразу по морде норовили заехать.

— Думаешь, прокатит?!

— Но-но, я бы попросил! — уже откровенно рассмеялся пленник. — Я сейчас не в той форме, да и настроения нет, честно говоря.

— Ну так я попозже зайду.

— Можно, конечно, — окинул он меня задумчивым взглядом. — Только, боюсь, я в заведомо проигрышном положении. Меня ведь все равно просто так не отпустят?

— Лично я тебя не держу, — безразлично пожал я плечами. — Но Пьеру ты зачем-то нужен. Поэтому, как человек, довольно близко с ним знакомый, советую…

— Э-э-э… стесняюсь спросить… а вот это ваше близкое знакомство, оно какого рода?

Опа! И кто тут кого на вшивость проверяет? Задавив в зародыше рванувшую откуда-то из глубины души ярость, я как можно незаметнее выдохнул и продолжил как ни в чем не бывало:

— Советую пойти ему навстречу. Для здоровья полезней.

— Думаешь? Но мне всегда казалось, что венерические заболевания его отнюдь не прибавляют.

Я дернулся было, но в очередной раз взял себя в руки и остался сидеть, даже в лице не переменился, проигнорировав ехидный взгляд. Чем не повод для гордости? Тарасов, кстати, мою выдержку тоже оценил. Правда, это не помешало ему с огромным удовольствием закончить фразу:

— Так что извини, братан, это без меня.

Н-да, не ошибся я в нем. Тяжелый человек. Надо что-то делать, но вот что? Ну-ка, а что на этот случай говорит наука конфликтология? Налицо межличностный конфликт, или, по крайней мере, попытка его развязать. В данной конкретной ситуации некий Тарасов, несмотря на свой статус пленника, придерживается активной стратегии, а я, так уж вышло, пассивной. Меня такое положение дел не устраивает. Посему надо перехватывать инициативу. Приспособленчество не поможет — это откровенный уход от проблемы. Но и деструктивный характер действий, как у неугомонного пациента, тоже не выход — такая ситуация может завершиться только дракой. А он, судя по всему, как раз и пытается ее спровоцировать. Итог — конфликтная ситуация разрешается в пользу моего оппонента. Нет, мне профессиональная гордость не позволит так позорно слиться. Я хоть личность и психически неустойчивая (не по своей вине, надо признать), но к усугублению осознаваемых трудностей совсем не склонен. Конструктивная стратегия наш выбор. Драться я не хочу. На контакт пленник не идет. Угрожать бессмысленно. Остается что? Правильно, высмеять его. Конечно, и в этом случае потасовка весьма вероятна, только словесный поединок сольет уже он. Что, собственно, и требуется. Ну а если не поведется, то честь ему и хвала.

— Вы хотите поговорить об этом? — тоном заправского психоаналитика поинтересовался я, выгнув бровь. Жаль, обстановка не совсем соответствовала. Впрочем, определенные аллюзии все же были.

— Знаете, доктор, когда я был маленьким, — начал Тарасов, сложив руки на животе и закрыв глаза, — я, как бы это помягче… подвергся насилию. Он был огромный и лохматый, его звали Тедди. Мы жили с ним душа в душу лет до четырех, спали всегда только вместе, а потом он превратился в монстра!

— Не улавливаю связи с подсознательным страхом венерических заболеваний, — глубокомысленно изрек я, выслушав его тираду. — Может, припомните еще что-то? Например, вас преследовала надувная женщина-вампир, или, я не знаю, у вас была боязнь примерочных кабинок в магазинах?

— Не припоминаю, доктор. Может, еще раз гипноз попробуете? У вас сразу такое лицо забавное становится, как у какающей собаки.

— Вы хотите поговорить об этом? — прищурился я.