Чёрный археолог

В ожидании заказа я начал машинально обшаривать взглядом зал и волей-неволей задержался на тех подозрительных типах, что оккупировали мое любимое место. Обстановка за тем столиком помаленьку накалялась, и я присмотрелся к спорщикам внимательнее. Первый, упражнявшийся сейчас в красноречии, интереса не представлял – самый обычный гопник, таких у нас на районе что грязи. Я его даже знал в лицо, но не давал себе труда приветствовать при встрече, впрочем, как и он меня. Мелкий бандюган, бригада в десяток лбов – вот и все, что он мог при случае выставить, даже несерьезно. Скорее всего, занимал какую-то узкую нишу в сложной местной иерархии, свое место знал, а потому и коптил до сих пор регенерированный воздух Амьена. А вот его визави на завсегдатая заведения Люки не походил ничуть. Он вообще для нашего захолустья был нетипичен – этакий щеголь средних лет, в строгом черном костюме и с вызывающе-бордовым шелковом шарфом, завязанном «английской удавкой». Почему-то именно это диссонирующее сочетание поразило меня больше всего. Ни виднеющиеся из-под обшлагов рукава белейшей рубашки с дорогими запонками, ни странного дизайна перстни серого металла на пальцах, ни даже элегантная шляпа, покоящаяся на столике рядом с его локтем не произвели на меня такого впечатления. Впрочем, имелась в его облике еще одна характерная деталь – прислоненная к столешнице элегантная трость черного дерева с серебряным набалдашником. Не дешевая пластиковая поделка, а ручная работа – я в таких вещах разбирался. По долгу службы положено. Было.

Черты тоже примечательные – без капли арабской или негроидной крови. Есть нечто, выдающее толику южноевропейских корней, в остальном же скорее скандинав, если не славянин: лицо чуть заостренное, щеки худые, губы твердой складкой, волевой подбородок. Глаза темные, отсюда сразу цвет и не определишь. Сам брюнетистый – и шевелюра, и щегольская бородка-эспаньолка, едва обозначенная, но довольно густая. Вот как раз в этом и чувствовался южанин. Понятно, что мужик за внешностью следит – больше тридцати не дашь, если не приглядываться. Но меня не проведешь, глаз наметан. Лет ему где-то тридцать шесть – тридцать восемь, точнее не скажу. Сидел он ко мне чуть боком, но даже в таком положении было видно, что муж сей довольно поджар, но не тощ, что выгодно подчеркивалось кроем шикарного костюма. Ведет себя уверенно – никаких жестов, выдающих нервозность, а тем паче защитных поз. Буравит взглядом оппонента, губы кривятся в легкой презрительной насмешке. И до лампочки ему, что местный ухарь уже кипит, чуть ли не из ушей пар идет – я это даже по затылку видел.

Кстати, налицо банальнейший межличностный конфликт. Не знаю, что они не поделили, но ясно, что выбрали они одинаковую тактику соперничества, упорно игнорируя интересы друг друга: бандос давил авторитетом, не стесняясь в угрозах, но щеголь твердо стоял на своем, не собираясь уступать ни на йоту, и время от времени давил в ответ. Разговор шел на повышенных тонах, но правильно организованная акустика зала не позволяла различить отдельные слова, только по губам читать, в чем я не спец. А вот типы конфликтных личностей отличались. «Костюмоносец» с бородкой типичный демонстративный тип, в любой сваре чувствует себя как рыба в воде, пренебрежительного отношения к оппоненту не скрывает. А местный гопник – замечательный образчик личности неуправляемой, склонной к агрессии, импульсивной и плюющей на законы общежития. Чем такое взаимодействие чревато, думаю, любому ясно – будет драка, к гадалке не ходи. У бандоса явно в зале была группа поддержки, да хотя бы вон та четверка за соседним столиком. Вели они себя подчеркнуто безразлично, на конфликтующих не смотрели, но по напряженным позам ясно, что ждут чего-то. А вот щеголь вроде бы один. На что он надеется, интересно?

– Ваш заказ, мсье! – Материализовавшийся рядом Мишель отвлек меня от наблюдения, и начало потехи я благополучно пропустил.