Чёрный диггер

Но старик не слышал его. Он был не здесь. Это его вместе с Шуриком сейчас перерезали пополам колёса поезда.

И тогда Сергей схватил Профессора под руки и потащил прочь оттуда. Старик был тяжёлым ужасно, просто неподъёмным. Сергею казалось, что он не пройдёт с ним и трех шагов. Его жилы вздулись и гудели от напряжения, красные круги летали перед глазами, что-то трещало и рвалось внутри. Но он все тащил и тащил его прочь от этого места, а Профессор все кричал и кричал, а Сергей шептал ему в ухо:

— Тише… Тише. Не надо, пожалуйста, Войцех Казимирович. Я прошу вас.

Уйдём отсюда…

И чувствовал, как горячие, обжигающие струйки бегут по его лицу. Но руки у него были заняты, и Сергей не знал, что это — пот или слезы.

БОМЖ. ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

Все было кончено. Остались только свинцовая тяжесть внутри и пустота вокруг. Как будто опустилась стотонная плита и намертво погребла их в склепе, где нет никого, кроме бесплотных теней и молчания.

Они проиграли. Точнее, он проиграл. Он собирался распутать этот узел, чтобы спасти своих людей, а не смог защитить даже Шурика. Он поддался успокоенности, расслабившись от того, что им так долго удавалось ускользать от преследования. Он отпустил мальчика одного, это он послал его на смерть. Он, старый дурак, беспокоился о своей безопасности и оставил Сергея, чтобы тот подстраховывал его, когда надо было отправить Крутина вместе с Шуриком. Тогда все повернулось бы по-другому и мальчик остался бы жив. Он купил свою жизнь ценой его, и теперь ему никогда от этого не избавиться.

Профессор откинулся назад и прислонился к стволу клёна, под которым сидел.

Перед ним снова появилось железнодорожное полотно, бесформенный рыжеволосый комок вдали и тело, шевелящееся на рельсах. Войцех Казимирович помотал головой, но кошмар не желал прекращаться. Жёлтая рожица на курточке все так же темнела, а ноги двигались в танце смерти, волоча за собой развязавшиеся шнурки. Это была не правильная картина, картина с ошибкой. И Профессор вслух сказал:

— Не правильно.

— Что?

Войцех Казимирович и Сергей сидели на палой листве в небольшой посадке у края городской черты. Где-то там, дальше, проходил санитарный кордон, и, рано или поздно, их должны были здесь обнаружить. Но они не двигались с места и даже не пытались спрятаться. Их бегство закончилось.

Профессор смутно помнил, как они сюда добрались, похоже, большую часть дороги Сергей протащил его на себе. Вид у Сергея сейчас был нехорош. Щеки запали, зрачки потемнели, и потухший взгляд был обращён не наружу, а внутрь.

Профессор подумал, что парню совсем мало осталось до того, чтобы окончательно слететь с катушек.

Крутин, морщась, потёр висок и опять спросил:

— Что не правильно?

Войцех Казимирович покачал головой. Все было не правильно. С чего это он с самого начала решил, что сможет тягаться с такой громадной и всесильной машиной, в подчинении у которой находится чуть ли не весь государственный аппарат и за которой стоят такие деньги, которых ему не то что никогда не увидеть, но даже и не представить. Он-то надеялся, что несколько крохотных камешков смогут безболезненно проскочить между шестернями такого огромного механизма, но не получилось. Один камешек раздавлен, а двое других намертво застряли в металлическом чреве. Теперь остаётся только ждать механика, который придёт, сделает чистку, найдёт этих двоих, мешающих бесперебойной работе остальных деталей, и выкинет их прочь.

Сергей полез в карман, выудил оттуда «бондину» и, чиркнув зажигалкой, прикурил. Но, сделав всего пару затяжек, закашлялся, с ненавистью посмотрел на сигарету и отшвырнул её прочь.

Профессор молча наблюдал, как он снова полез в куртку, вынул оттуда чёрный кожаный бумажник и два пистолета. Пистолеты Сергей положил на землю и принялся осматривать содержимое бумажника. Тогда Войцех Казимирович поднялся, тяжело опираясь на трость, подошёл к нему и сел рядом. Это был бумажник одного из тех, кто убил Шурика.

Сергей достал из него пластиковую карточку с фотографией и рассматривал её, держа перед глазами.

— Дорохов Александр Николаевич, — медленно прочитал он. — Министерство финансов Российской Федерации. Москва. Координационный отдел.

Крутин медленно повернулся к Профессору, протягивая карточку.

— Видите, Войцех Казимирович, — грустно сказал он, — как высоко мы вознеслись.

Профессор мельком взглянул на белый прямоугольник и покачал головой:

— Вряд ли. Скорее всего, фальшивая. Как и имя, которое здесь написано.

— Мне тоже так кажется, — согласился Сергей. — Они из той же команды, что и все остальные.

— Контора?

— Контора, — подтвердил он, свято веря в существование этой, навеянной воспалённым воображением организации. Хотя Профессору, например, показалось, что люди, которые противостояли Захарову, и сам Захаров проходили по разным ведомствам. Их объединяло нечто другое — то, что крепче служебных и административных связей, — деньги.

— Да, — сказал Войцех Казимирович. — Чего бы мне сейчас хотелось, так это встретиться с управляющим этой Конторой.

— Сарановым?