Чёрный иней

Наверное, меня сюда закатило ветром, а потом снег забил горловину и не дал замёрзнуть... Сейчас, сейчас... Кто-то же остался в живых…

Работа согрела. Он попробовал найти рюкзак, но все его старания не увенчались успехом. Однако же хреново... порожним... ни сухарь погрызть, ни... да и боекомплект полегчал — осталось четыре магазина. Хорошо хоть, что автомат был перекинут через грудь... так под мышкой и болтается.

Однако наибольшее сожаление вызывала утрата тёплого свитера и пачки пшённого концентрата. Ох, етиттвоювкочерыжку!.. Один-одинёшенек, как перст, остался! Не может быть… должен же ещё кто-то... Скверное предчувствие заползало в душу... Не могли они без меня уйти… искали бы до последнего.

Внизу оказалось множество следов от лыж, снег был истоптан. Здесь была борьба, но ни гильз, ни пороховой гари он не нашёл. Неужели взяли?! Догнали? Выходит, напали на след? Не может такого быть... Но что же тогда?.. Переждали, а потом просто наткнулись? Нет, «просто наткнулись» не прокатит. Вычислили, гады. Профи! Маршрут наш просчитали и перехватили. Да и другого пути здесь, наверное, нет. Душегубы с мёртвой хваткой... А ребята, наверное, меня искали, не нашли и здесь под козырьком решили переждать, чтобы потом искать дальше. Значит, правильно я не поверил: не могли они меня бросить. Расслабились, может, даже закимарили... вёрст двенадцать на голодный желудок да в такой завирухе — не удивительно. Конец метели проворонили, здесь их и... Такие дела…

Он пытался трезво обдумать своё положение.

Так, патроны есть — уже легче. Лыжи, слава Богу... Опять-таки, живой — это, как по мне, большой плюс. Вольный, как птица...

Он ощупал пульсирующий болью затылок и едва не застонал.

Ну что ж? Из члена боевой группы он теперь превратился в самостоятельную боевую единицу! Между тем задания никто не отменял, да и он ещё ого-го!

Пустой желудок напомнил о себе голодными спазмами.

Немного в стороне, почти у самого края небольшого плато, в снегу что-то блеснуло. Или показалось? Он завертел головой, пытаясь опять поймать зрачками отблеск металла. Вот! Гвоздь подошёл и поднял присыпанный снегом нож с массивным лезвием. Это «мессер» Смаги... точно! Следов крови ни на лезвии, ни вокруг не было. Спокойно, Ваня! Мы ещё вернём этот ножичек хозяину. Хрен им, паскудам!

Потом он ещё раз внимательно осмотрелся вокруг. Исписанный лыжами снег уже стал жёстким, лыжню прихватило морозом, значит прошло не менее часа. Придётся догонять, а там... Обстановка подскажет.

Оттолкнувшись палками, он заскользил по лыжне на юг. Он знал: ближайшее будущее не обещает ничего хорошего.

19

«Вот Айхлер и показал своё мерзкое нутро. И пусть теперь кто-то упрекнёт меня в отсутствии проницательности!

Сегодня произошли весьма интересные события, заставившие меня иначе взглянуть и на нашего доктора, обер-лейтенанта Лангера. Честно говоря, их поведение, я имею в виду Айхлера и Лангера, произвело на меня достаточно гнетущее впечатление, и чем больше я думаю об этом и анализирую, тем более радикальные выводы приходится делать. Я долго пытался сформулировать и определить чувства, оставшиеся после того, что произошло, и не могу найти ничего более точного, как только — отвращение и растерянность. Именно, растерянность, хотя и стыдно сознаваться в этом сорокалетнему путешественнику и солдату.