Чёрный, как тайна, синий, как смерть

Неизвестно, что бы произошло, если бы такой ценный источник вдохновения продолжал крепнуть и смущать умы… Если бы она прожила дольше, то могла бы вдохновить ещё очень многих… Как бы ему этого не хотелось! Ему хотелось сохранить её только для себя. Стереть для всех и оставить себе каждый её взгляд, каждый жест, каждый взмах руки, сложить их в свой личный чемодан и унести с собою эту коллекцию в будущее. Если ему не удастся оставить след в истории своими действиями, своим творчеством, то такой след позволит ему оставить эта удивительная коллекция. Не просто скопление серийных предметов, а небольшая коллекция уникальных вещей. Коллекция для тех, у кого есть знания и вкус.

Если бы она продолжала позировать, то со временем стала бы новой Сарой Бернар или Мата Хари в искусстве. Люди приходили бы смотреть на её красоту, а не на его картины. Кому нужен художник номер двадцать пять, когда есть такая натурщица? Поэтому он сделал то, что должен был сделать: обрубил источник вдохновения для других, оставив его для себя. И теперь люди будут собирать не картины с её изображением, а картины, подписанные его именем.

Художник сделал ещё один глоток вина. Настенные часы показывали девять часов вечера. Настал час их свидания… Час эстетики и обладания.

Он повернул листок, который принёс с собой, лицевой стороной вверх и посмотрел на остальные разложенные на полу прямоугольники. По телу пробежала волна приятного тепла. Со всех эскизов множеством глаз на него смотрела София. Она флиртовала с ним, то улыбаясь, то томно прикрывая глаза… Казалось, её облик звал его за собой, а он словно бежал за ним вслед по зеркальному лабиринту, вытягивая вперед руки, чтобы не уткнуться носом в собственное отражение. Он ликовал, и в его нескромной душе клокотал гром.

В город пришла долгожданная гроза. В закрытое окно забили струи воды, но из темноты своего храма он только смеялся над водной стихией. Теперь он собрал почти полную коллекцию, где эскизы, написанные с Сони, стали камнями той крепостной стены, на которую он может подняться и посмотреть на всех свысока.

Теперь мёртвая Соня продолжала жить в нём.

Глава 25 Кожа без мяса

На улице Пастурель в парижском квартале Марэ раздавались крики запоздалых клиентов кафе. Николь пару раз чуть не столкнулась с весёлыми выпивохами, которые, качаясь, топали домой. В воздухе смутно чувствовалось приближение дождя. Голова кружилась, девушка хватала ноздрями воздух, но сознание того, что она только что сделала с Габриэлем, до сих пор не позволяло ей спокойно вздохнуть полной грудью.

Подойдя к входной двери трехэтажного дома, она дрожащей рукой простучала ритм первых слов детской песенки: «Зелёная мышка бежала по травке…» Через несколько секунд ей открыли.

– Как всё прошло? – спросил её мужской голос.

– Всё как ты и говорил… – Николь огляделась по сторонам и вошла в вестибюль дома.

– Прекрасно! Как ни крути, но Ленуар – полицейская ищейка, и таким лучше не мельтешить у нас под ногами… Мне нужно было успеть первым. Ключ я тоже раздобыл.

– Винсент!.. Он не просто полицейская ищейка!.. – В голосе Николь прозвучали такие искренние нотки возмущения, от которых Пьерель почувствовал почти физическую боль.

– Вы были с ним близки?..

Николь развязала шейный платок, сложила его в свою сумочку и выдохнула:

– Нет… Этого не потребовалось… Давай не будем терять время, у нас его и так немного.

Пьерель задержал на Николь взгляд ещё на пару секунд, но потом повернулся к непривычно широкой лестнице и пошёл на второй этаж. Девушка устремилась вслед за ним.

На площадке было две двери, но таблички «Общество кожаных изделий Барди» висели на обеих. Пьерель достал ключ и аккуратно повернул его в замке. Дверь отворилась, и они зашли в контору.

Общество было основано Андреа Барди, кожевенником из Милана, который однажды понял, что парижской моде скоро понадобится новая и итальянская кожа. После этого озарения он вложил все свои средства в основание филиала в Париже и в Лондоне и посвятил полжизни трудной работе над собой, чтобы из ремесленника превратиться в успешного торговца. Теперь он уже давно не выделывал кож, но его опыт пригодился в том, чтобы отбирать в Италии лучшие образцы своего товара и продавать их новым кутюрье, которых становилось всё больше и больше. Как настоящий итальянец, он не мог доверить ведение своих дел кому-то со стороны, поэтому в Париж отправил управлять представительством своего старшего сына Энрико, а в Лондон – племянника.

Винсент и Николь стали обходить помещение конторы, просматривая стопки бумаг, которые собирались в самых неожиданных местах: на полу, на стульях, на подоконниках… Было ясно, что порядок в бумагах Барди-младшего заботил меньше всего.

В помещении постоянно пахло кожей. Она рулонами была разложена по шкафам, отрезки кожи высовывались из толстых книг, подглядывая за непрошеными гостями, в столах валялись инструменты и ножи для её выделки, а на специальных подставках висели кожаные шнурки…