Чёрный король

Михаил Иванович, однако, пропустил его реплику мимо ушей. Он был возбужден и не скрывал улыбки – ведь через несколько секунд ему предстояло увидеть любимую женщину. Подмигнув Ласкеру и ободряюще хлопнув Пильсбери по плечу, он вышел из комнаты через второй вход и скрылся в темени коридора.

Старый Вильгельм достал из жилетного кармашка часы, щелкнул крышечкой и, глянув на циферблат, сказал:

– Через двадцать минут начнет светать.

– Об этом не беспокойтесь, – с ухмылкой заявил ему пожилой бородач. – Вас ухлопают раньше, чем рассветет.

– Не каркай! – строго приказал ему Пильсбери. И пояснил в ответ на удивленные взгляды Стейница и Ласкера: – Словарь русских поговорок. Страница сто пятьдесят восьмая.

Ласкер кивнул и снова устремил взгляд на бородачей.

– Ох, ребятки, и влипли же вы, – сочувственно произнес пожилой бородач.

– Да уж, не позавидуешь вам, – подтвердил, тяжко вздохнув, молодой.

– Он ведь вас не сразу убьет, – грустно улыбнулся пожилой. – Сперва поиздевается вволю. Уши отрежет, пальцы, щепочек под ноготки загонит.

– Да уж, он это дело любит, – подтвердил молодой. – А еще любит фигуры разные на коже вырезать – кресты, круги.

– И шкуру живьем с человека спускать, – добавил пожилой.

Шахматисты переглянулись. Пильсбери сглотнул слюну и тихо спросил:

– Это о ком вы говорите?

– Обо мне! – раздался у него за спиной хриплый, гортанный голос.

6

– Ну, вот, друзья мои, знакомьтесь – это моя Аня! – объявил Чигорин, вводя в комнату высокую стройную женщину в длинной шубке, наброшенной на грубую шерстяную рубашку. На ногах у красавицы были валенки, которые, судя по размеру, ей одолжила служанка.

Женщина слабо улыбнулась, а Чигорин обвел шахматистов немного удивленным взглядом и спросил:

– Что же вы молчите? Это, в конце концов, невежливо. Господин Стейниц, а вы…

Анна вскрикнула. Михаил Иванович вздрогнул и быстро повернулся к ней. Даже в неверном свете свечей стало видно, как сильно побледнело его лицо. Невысокий скуластый человек с наголо обритой головой держал Анну за волосы. К горлу ее было прижато тускло поблескивающее лезвие кинжала.

– Атайды далшэ! – скомандовал татарин Чигорину неприятным гортанным голосом.

Михаил Иванович не шевельнулся.

– Зарэжу! – пообещал татарин и оскалил желтые, острые, как колья, зубы.

– Лучше сделайте, что он говорит, – посоветовал, сидя на полу и поигрывая револьверами, пожилой бородач. – Целее будете!

Только теперь Чигорин разглядел, что в руках Ласкера ничего нет. Его револьверы каким-то образом перекочевали в лапы бородача.

– Ну! – рявкнул татарин. – Атайды!

Чигорин покорно отошел от Анны на два шага.

– Далшэ!

Михаил Иванович отошел еще. За дверью, ведущей к лестнице, послышались чьи-то шаги, а несколько секунд спустя дверь открылась и в комнату с канделябром в руке вошел Александр Бенедиктович Бостанжогло. Табачный король был одет в мягкий темный халат и войлочные туфли. Его льняные волосики были аккуратно зачесаны набок.

– Здравствуйте, господа! – с сияющей улыбкой поприветствовал он шахматистов. – Я рад, что вы нашли время, чтобы навестить меня. Правда, условия, при которых мы с вами свиделись, несколько необычны. Но, с другой стороны, это даже интересно.

Ни один из четырех шахматистов не двинулся с места и не промолвил ни слова. Бостанжогло пробежал взглядом по их суровым лицам, усмехнулся и протянул руку к бородатому дядьке Прокопу.

– Дай!

Бородач, ухмыляясь, вложил ему в руку один из револьверов. Бостанжогло откинул барабан, глянул в пустые гнезда и усмехнулся.

– Не заряжены. Как я и предполагал. Чей это?

– А вот этого усатого господина, – ответил дядька Прокоп, показывая на немца грязным пальцем.

Табачный король протянул ему револьвер.

– Возьмите свое оружие, герр Ласкер. Возьмите-возьмите, мне чужого не надо!

Немец взял револьвер и сунул его в карман пальто.

– Что же это происходит, господа? – громко спросил Бостанжогло, обводя всю компанию пылающими глазами. – Вы приходите меня грабить и даже не заряжаете револьверов. Это обидно. За кого вы меня принимаете?

Шахматисты молчали.

– Вы избили моих людей, похитили мою сожительницу, – продолжил Бостанжогло. – Знаете что я сделаю? Я обвиню вас в краже. Да-да, в краже. Вы пробрались ко мне в дом и пытались похитить мою коллекцию золотых украшений. Для верности я подброшу вам в карманы несколько золотых побрякушек. И вы – все четверо – отправитесь в тюрьму по уголовной статье. Мой друг, обер-полицмейстер Петербурга, сделает все, чтобы это случилось без волокиты и лишних проволочек. Я…

Вдруг что-то громыхнуло. Все, кто находился в комнате, вздрогнули и повернули головы на грохот. Ласкер держал в руке дымящийся револьвер, направленный дулом в грудь Бостанжогло.

– Что? – пробормотал недоуменно табачный король. – Как? Он заряжен!

– Не нужно было возвращать мне револьвер, – произнес Ласкер могильным голосом. – И уж тем более, не нужно было рассказывать о своих планах. Для меня репутация важнее жизни, и теперь я пойду до конца.

– Я ее зарэжу! – взвизгнул татарин, прижимая к горлу Анны кинжал.