Чёрный Легион: Омнибус

— Понимаю, почему Правительница держала их под успокоительными, — заметил Леор, когда мы обсуждали это. Он воспринимал Дваждырожденных как приятный повод отвлечься, ставя их силу и энергию выше недостатка самоконтроля. Многие из Девяти Легионов полагали, что подобный союз в какой-то степени священен, или же является признаком значимости в глазах Богов. Лишенные веры члены Легионов, каковых немало, не упускают из виду преимущества, которые дает единение с демоном. Пережить одержимость означает обрести неимоверную силу по окончании мучительной связи.

— Единственная разница между ними и нами состоит в том, что их демоны существуют в буквальном смысле слова, — сказал Леор. — Они не тоскуют по сгоревшим родным мирам и не впадают в забытье из-за машин боли, вцепляющихся в плоть мозга.

Он сделал паузу, постукивая грязными бронированными кончиками пальцев по своим металлическим зубам.

— Фальк остается Фальком, что бы там еще ни было в его теле.

Ему уже доводилось сражаться вместе с Дваждырожденными раньше. Коль скоро им требовалось время, чтобы приспособиться и ограничить изменения, терзающие их новые тела, он хотел дать им его.

— Людей ты всегда сможешь заменить, — добавил он, подразумевая ставший жертвой расправы экипаж.

Ашур-Кай воспринимал Дваждырожденных как бедствие. Его возражения основывались не на каких-то заблуждениях касательно поразившей Фалька порчи, а на том, что Белый Провидец был не из тех, кому нравятся ненадежные и неуравновешенные союзники. По той же самой причине он всегда питал отвращение к Леору.

— Токугра плохо о них отзывался, — сказал мне альбинос во время одной из наших редких бесед по поводу Дваждырожденных. Я подумал о фамильяре Ашур-Кая: вызывающей раздражение бормочущей твари, которая только и делала, что восседала в покоях моего брата и каркала бессмысленные стихи.

Мне не было дела до того, что Токугра сказал о Фальке. Мне никогда не было дела до слов Токугры по какому-либо вопросу.

Когда Дваждырожденные находились на свободе и руководствовались собственными инстинктами хищников, они хотя бы были предсказуемы. Довольно скоро Фальк перестал отвечать на вызовы по воксу. Потянувшись к нему чувствами, я встретил лишь колебания злобы и ярости. Какая бы внутренняя война ни терзала его, сейчас она шла всерьез.

— Оставь их в покое, — посоветовал Ашур-Кай. — По крайней мере, пока что.

Я внял совету.

— Ты почувствовал родство между демонами, обитающими у них под кожей? Казалось, будто они — зеркальные отражения друг друга.

Ашур-Кай признался, что не ощутил ничего подобного, а сама возможность не интересует его так, как меня. Его таланты в манипулировании демоническим родом всегда были в лучшем случае переменчивы.

— Не понимаю, какое это имеет значение, — заметил он. — Даже возможность этого едва ли манит.

— Я любознателен, — отозвался я.

— Черта, которую наш Легион считал добродетелью. И полюбуйся, что случилось, — его тонкие губы сложились в нечастую улыбку, и мы оставили вопрос как есть.

Во время путешествия Нефертари постоянно следовала за мной, словно тень. Ашур-Кай уже давно привык к ее присутствию рядом со мной, но у Леорвина и его Пожирателей Миров ее близость вызывала в лучшем случае замешательство, а в худшем — раздражение. Она никогда не упускала возможности втянуть Леора в злое соревнование по обмену оскорблениями, а тот в свою очередь никогда не противился желанию ответить.

— Разве нашей обязанностью не было очищать Галактику от несовершенства чужеродной жизни? — поинтересовался он однажды на мостике. Как обычно, он говорил это перед Нефертари, пытаясь вывести ее из себя.

— Нашей обязанностью также было служить Императору в реальности, где демоны являлись мифом, а боги — легендой. Времена меняются, Леор. Я обзавожусь союзниками там, где могу их отыскать.

— Зачем она вообще тебе нужна? Эльдар слабы. Потому-то мы и переломили им хребет в Великом крестовом походе, а?

Никто из нас не заметил ее движения. Нефертари была настолько быстрой, даже для наших усиленных чувств. Кнут окружил горло Леора, обвился с хлестким треском и резким рывком сбил того с ног. Только что он стоял передо мной. А в следующий миг уже был на четвереньках перед моим троном.

— Чужая… ведьма… — выдохнул он, пытаясь подняться обратно на ноги.

Я поглядел на нее.

— Нефертари, в этом не было нужды.

Она вышла вперед. Рельефная броня не гудела, как имперские силовые доспехи, а издавала урчание более мягких и экзотичных лже-мускулов технологии ксеносов. В ту ночь она ходила с непокрытой головой, и было видно фарфоровое лицо, расчерченное нездорово контрастными венами и обрамленное копной волос оттенка самой ночи. Она была прекрасной, как может быть прекрасна статуя, и отталкивающей, как являются отталкивающими все чужие.

Ее ответ прозвучал на эльдарском диалекте с сильным акцентом, заполненном отрывистыми нотками и прищелкиваниями языком.

— Этот мне не нравится. Я наблюдала за ним. Терпела его. А теперь хочу попробовать его боль на вкус.