Чёрный листок над пепельницей

Ключ от квартиры Нелчиновых всё ещё лежал у него в кармане. Ну да, конечно же, вот способ проверить! Если парень прав, почему бы не предположить, что она сделает новую попытку проникнуть в свою старую квартиру? Ведь однажды она уже рискнула… Что ей помешало тогда? Глупо думать, что она убежала из-за его приглашения пообедать вместе, ясно — её напугало другое, скорее всего возможность столкнуться с соседкой Райкой, первой сплетницей квартала. Наверно, услышала шум на первом этаже и исчезла как дым. Но допустим также, что она беспрепятственно достигла третьего этажа, и вдруг перед глазами возникает собственное изображение — некролог на дверях! Ужас! Бежать, бежать отсюда! Всё равно — через чердачное окошко или через чёрный ход…

Он остановил машину возле самого дома на Леонардо да Винчи. Короткое расстояние до подъезда прошёл нарочито медленно, рассеянно глядя перед собой. Ничего здесь не изменилось: почтовые ящики со сломанными замками, исцарапанные гвоздём стены, из-за коричневых дверей на первом этаже запах съестного, аккуратно политые цветы в консервных банках — жизнь идёт и будет идти дальше.

На втором этаже стояли всё те же «обувки». Ему стало весело: нет, ты погляди только, их ещё не выбросили на помойку.

Он нащупал ключ в кармане и, затаив дыхание, поднялся на площадку Нелчиновых и Стаматовых. Некролог висел на прежнем месте. Это его озадачило: почему Эмилия не отлепила его и не изорвала на мелкие кусочки? Он был уверен, что она сделает так, если проберётся сюда, — ведь страшно глядеть на себя в чёрной рамке, будто и вправду чувствуешь дыхание смерти… Впрочем, почему страшно? Почему она должна испугаться собственного изображения? Наоборот, это даже забавно: она, живая и здоровая, всех обманувшая, смотрит на свидетельство удачно сыгранного спектакля, хотя он, этот спектакль, был жесток и рискован. Может, даже усмехается, она такая. Жаль, я не подумал об этом.

«Зато я, — будто слышит он из-за плеча шёпот девушки, — я подумала обо всём, прежде чем войти сюда! Вот эти следы на паласе — неужели вы скажете, что они мои? Ведь не могу же я носить обувь сорок четвёртого размера!» Гео внимательно рассмотрел самый ясный след — с цепочкой ромбиков, поднял голову, потом выпрямился во весь рост — и чуть не расхохотался в голос. Уже не соблюдая никакой осторожности, он выскочил из квартиры, оставив дверь открытой настежь, бегом спустился на второй этаж, схватил «обувки» Ночной Смены и повернул их подмётками вверх — те же ромбики, похоже на рифлёное печенье. Ах, милая девочка, сколько же детективных романов она прочла! Конечно, она ещё совсем ребёнок, и давно надо было понять это. Воображаю, что это была за картинка — шлёп-шлёп по лестнице, лёгкие туфельки в руках, а на изящных ножках эти громадины. Зато можно утереть нос любопытным!

Впрочем, погоди-ка, Гео! Откуда такая уверенность, что это она, Эмилия? Как будто мы никогда не слышали о вульгарном воровстве. Ведь тут пустая квартира, никто её не стережёт, в двери лёгкий замок… Да, всё это так, но того, кто здесь побывал, вряд ли можно заподозрить в корыстных устремлениях. Действительно, чёткие, будто и впрямь нарочно оставленные следы вели к полкам с многотомными изданиями и возвращались обратно кратчайшим путём. Ясно — у «преступника» были строго определённые намерения, он осуществил их и исчез, так как никаких следов не обнаружилось больше нигде. А книги на полках переместились — это Гео заметил сразу. Порядок, который он хорошо запомнил на всякий случай, кто-то нарушил. То же чувство охватило его, едва он перевернул последнюю страницу семейного альбома. Чего-то здесь не хватает, но чего? Гео зажёг сигарету, глубоко затянулся и стал снова перелистывать альбом. Так-так… вот Кристина на Витоше….. вот в беретике… стоп! Не было ли здесь большой фотографии, единственной без подписи внизу? На ней Кристина в молодости, с милой, доброй улыбкой… Гео вынул лупу, которую всегда носил с собой, и внимательно рассмотрел следы клея. Потом сравнил со следами на других страницах, Без всякой экспертизы никакого труда не составляло определить, что фотографию Кристины оторвали отсюда гораздо позже других снимков, подверженных той же операции. Скорее всего это случилось совсем недавно, причём, картон, к которому крепилась фотография, был надорван — человек явно спешил. Может, спросить Стаматовых? «Вспомните, пожалуйста, не было ли здесь большой фотографии вашей приятельницы?» Э, нет, это значит раскрыть перед ними карты. Лучше спокойно подумать и найти правильный ответ: кому нужна была именно эта фотография? И зачем?

Гео тщательно, закрыл дверь квартиры и стал спускаться по лестнице. В горле страшно першило, дышалось с трудом — ещё бы, наглотался пыли и затхлого воздуха. Вдруг он резко остановился: на пороге своей квартиры стояла Райка, мимо неё не смог бы проскользнуть даже невидимка.

— А-а, джурналист! А я и не узнала! (Судя по всему, она увидела его ещё на верхней площадке). Ну и когда же мы прочтём что-нибудь про себя, а?

— Будет, будет и про вас.