Чёрный менестрель

Капитан Брокунн грязно выругался, наблюдая, как голодранцы в воде пытаются избавиться от жаков, перевязей с ножнами и шлемов. Большинству из них это не удавалось. Только один наиболее ушлый представитель городских низов перед тем, как прыгнуть в воду, бросил ржавый меч, выданный ему из городского арсенала, и избавился от перевязи и жака. Именно он единственный и доплыл до берега. Но удача недолго сопутствовала пловцу. Углубившись в прибрежные кусты, он угодил в волчью яму, где и окончил свою никчёмную жизнь, повиснув на заострённых кольях…

В отличие от представителей городского дна душегубы, выпущенные из тюрьмы, находились под воздействием подчиняющих чар и поэтому не могли ослушаться командира, как бы им этого не хотелось. С остекленевшими глазами они бросились на два ряда ветеранов, передний прикрывался щитами, а второй выставил наперевес копья. Заклятье подчинения имеет один существенный недостаток — человек под его действием становится скорее тупым зомби, чем воином. Именно поэтому в схватках трупами зачарованных заваливали противника (если только противник при их виде не бежал в панике). Бандитам противостояли опытные бойцы, и они расправились с ними меньше, чем за минуту. Однако атака «зомби» отчасти достигла своей цели. Под заклятием подчинения человек практически не чувствует боли, так что бойцы не успели выдернуть копья, застрявшие в телах зачарованного отребья, и на них уже накатывал строй бойцов-одиночек.

Бойцы-наёмники с обеих сторон были опытными и очень хотели жить. И те, и другие прежде всего старались уйти от меча противника, и только потом уже думали о том, как вывести его из строя. Поэтому в завязавшейся стычке, где у обеих сторон были длинные мечи и большие щиты, никто никого так и не убил.

Капитан Брокунн снова выругался. Он прекрасно понимал, что численное превосходство его подчинённых даст о себе знать, но только где-то через полчаса, а к тому времени корабли противника уже успеют отойти от причала. Поглядев на своих бойцов, капитан решил, что настало время лучников. По его команде девятнадцать стрел легли на тетивы и мгновенье спустя устремились к цели. Отклонённые сильным порывом ветра — воздушной магией противника — стрелы одолели лишь половину расстояния до кноров и упали в воду. Стрелять в мечников противника лучники не рискнули из боязни попасть в своих, поэтому результаты и второго, и третьего залпов были теми же.

* * *

Степану Григорьевичу Голушко снился сон. Он на белом коне, в золочённых латах, принимал парад. Под жовто-блакитными знамёнами стройными рядами шли колонны войск. Первыми, как и подобает благородным господам, выступали рыцари, закованные с ног до головы в железо, на могучих конях. Вслед за ними шла тяжелая конница (кирасиры), на конях поплоше и в латах подешевле, за ними — лёгкая конница. У этих всадников лат не было. Только командиры были одеты в вороненые кольчуги, прочие же довольствовались жаками, почему-то камуфляжной расцветки. Кони у всех всадников были тёмной масти, покрытые попонами цвета хаки. Ни одной блестящей детали на амуниции или доспехах, воронёными были даже наконечники копий и пик.

За всадниками гордо шествовала тяжелая пехота, вооружённая пиками, палицами и большими щитами, частично окованными металлом, наподобие римских. Учитывая, что латники были закованы в доспехи, не уступающие обмундированию тяжелой конницы, это было грозное войско. За ними шла лёгкая пехота. Здесь были мечники, с такими же большими прямоугольными щитами, алебардисты, копейщики, а также непонятные личности, чьё вооружение, не считая длинных пик, было весьма разнообразным.

Замыкали парадные колонны лучники. Небольшая часть из них — конные, остальные на телегах. У этих воинов, к удивлению Голушко, были длинные острые уши. Степан вначале подумал, что видит эльфов, но присмотрелся и понял, что уши фальшивые, из дерева, крепились к шлемам как знаки отличия.

Когда Голушко решил, что парад уже завершён, появилась одинокая фигура с арбалетом, в которой он узнал Хиир. Одетая в жак, такой же, как и у остальных воинов, камуфляжной расцветки, арбалетчица вдруг подбежала к Степану, взлетела в воздух, нависла над ним, схватила его и начала трясти:

— Капитан! Проснись! На нас напали!