Чёрный Рыцарь (ЛП)

Он надувается, смотря на меня своими щенячьими глазами.

— Но сегодня мы можем поехать в машине Ксана. Пожалуйста, Кимми, пожалуйста?

Губы мудака растягиваются в ухмылке, когда он наблюдает, как я борюсь с умоляющим эффектом Кириана и с треском проигрываю.

И все же, ни за что на свете мы не поедем в этой дурацкой машине. Мне просто нужно найти способ убедить младшего брата.

Словно почувствовав мои намерения, Ксандер достает из кармана ключи и бросает их в сторону Кириана. Последний сжимает их обеими руками, уставившись на них дикими глазами.

— Вперёд.

— Серьезно?

По кивку Ксандера Кириан бежит к темно-синему Порше, ухмыляясь, как идиот. Мне не хочется положить конец этому радостному выражению лица, и я ненавижу, что этот ублюдок является причиной этого.

Может, если бы я не была таким куриным дерьмом, я бы попросила у папы спортивную машину вместо моего безопасного Мини-Купера.

— Ты придурок, ясно? — я вздыхаю одновременно разочарованно и смиренно.

Ксандер сокращает расстояние, между нами, пока его лицо не оказывается всего в нескольких сантиметрах от моего. Его мятное дыхание переплетается с моим дрожащим, а глаза темнеют до бездонного синего оттенка.

Я так ошеломлена, что требуется мгновение, чтобы осознать близость.

Он не подходил так близко с начала года, когда загнал меня в угол в саду и сказал — или, скорее, огрызнулся — перестать носить короткие юбки.

Это был первый раз, когда он приблизился после стольких лет издевательств надо мной издалека и наглого выхода из класса всякий раз, когда я входила, будто у меня заразная болезнь.

После этого он несколько раз загонял меня в угол, и все они были связаны с моим внешним видом.

Пошел он к черту. Не похоже, что он мой отец.

Как и каждый раз, когда он приближается, я не могу контролировать свое дыхание. Я знаю, что это вдох, выдох.

Вдох. Выдох.

Но иногда даже эти простые шаги это самое сложное, что можно сделать. Я продолжаю вдыхать его с каждым вдохом и выдыхать свое замешательство с каждым дрожащим выдохом.

Словно меня сейчас стошнит не едой, а сердцем. Его губы дергаются, и я почти теряю сознание, полностью прекращая борьбу за дыхание.

Он собирается поцеловать меня?

Дерьмо. Дерьмо.

— Что ты делаешь? — шиплю я, отдергивая голову.

— Я ничего не делаю, но если ты продолжишь в том же духе, я сделаю то, что тебе не понравится.

Мои губы приоткрываются, затем я быстро сжимаю их при мысли, что он может расценить это, как приглашение.

Будь проклят он и будь проклята я.

— Кимми! Ксан! — Кириан прыгает перед машиной. — Давайте же!!

Я поднимаю руку в легком взмахе, используя шанс сойти с орбиты Ксандера. Он как магнит, продолжающий притягивать меня, несмотря на мои попытки держаться, как можно дальше.

Когда я случайно оглядываюсь на Ксандера, он не пугает меня своим взглядом, как мгновением ранее. Он смотрит на мою руку, на мой взмах, а затем на секунду отвлекается.

Нет, нет, нет.

Я опускаю руку и тяну вниз рукав своего шерстяного пуловера, проходя мимо него к Киру.

Он не видел.

Он не мог.

 

 

 

 

 

Глава 5

 

Ксандер

 

Приемная сестра Эльзы, Тил, отвела Кириана вниз. Судя по его хитрой ухмылке, он, вероятно, очарует ее, чтобы взять себе еще одно пирожное.

Я должен был пойти с ним или отправиться на поиски Эйдена, но обнаруживаю себя у двери комнаты Эльзы, наблюдая через маленькую шёлку, как ненормальный.

Эй, не судите меня. У ненормальных тоже есть причины.

Эльза лежит на кровати в пижаме. Ее длинные светлые волосы собраны в конский хвост, который закрывает большую часть ее спины. Кимберли положила согнутую ногу на кровать и улыбается вместе с чем-то, что Эльза говорит о ее дурацких мыльных операх и прочем дерьме.

Она рассказывает Эльзе, как сильно скучала по ней и что школа без нее ужасна. Каждый раз, когда Эльза тянется к руке своей подруги, Кимберли тактично отводит ее, держа рядом с собой.

Я наклоняю голову набок, будто это даст мне эксклюзивный вид на всю внутреннюю информацию. Мне не терпится подойти и, блядь, разорвать рукав этого пуловера, чтобы заглянуть под него.

Какого черта ты скрываешь?

— Бери. — Эльза захватывает вилкой несколько кусочков авокадо и даёт их своей подруге. — С тех пор как папа и тетя узнали, что авокадо полезно при сердечных заболеваниях, они пичкают меня им.

— Нет, спасибо.

— Давай. Попробуй. Они замечательные.

На губах Кимберли вспыхивает улыбка, явно вымученная, когда она дрожащими пальцами сжимает вилку и засовывает кусочки фруктов в рот. То, как она заставляет себя жевать, похоже на то, будто она ест дохлое насекомое.

С начала этого года, когда она вернулась в школу стройной и опустошенной, я знал, что она лишилась большей ее части, кроме ее изгибов.

Она превратилась в подобие человека, который склоняется к мнению других о том, как, по их мнению, она должна выглядеть.

Та Кимберли, которую я знал, не стала бы следовать инструкциям других о своей жизни. Она бы не посмотрела на себя в зеркало и не подумала: «Эй, как насчет того, чтобы я стала кем-то другим?»