Чёрный Рыцарь

Спокойный синий цвет, который раньше светлел при виде меня, теперь темнеет до зловещего оттенка.

Сказать, что Ксандер красив, было бы преуменьшением не только века, но и всей общей эпохи. Это не только из-за его сложенной белокурой внешности — его лицо принадлежит моделям, богам и обычным бессмертным. Острое, с легкой щетиной, добавляющая ему очарования.

Как и все в школе, я привыкла видеть эту красоту. Я обычно останавливалась на пороге своего дома и щипала себя, повторяя, что он действительно мой друг — мой рыцарь — и он зовет меня поиграть вместе.

Теперь я вижу кого-то совершенно другого. Я вижу мстительность, ненависть, бога войны, готового уничтожить.

Он был моим лучшим другом. Теперь он чужой.

Задира.

Враг.

Парень, которого Ксандер только что прогнал, склоняет голову и отступает за угол. Будучи частью всадников, нападающим Элиты, и сыном Министра, он получает право на корону, ту, которая усеяна шипами и черным дымом.

Тем не менее, все здесь преклоняются перед его авторитетом. Если бы он попросил этого парня ползти, он бы упал на пол, не задавая вопросов.

Ксандер крутит футбольный мяч на указательном пальце, другая его рука в кармане брюк, когда он идет ко мне уверенными, целеустремленными шагами. Я не отрываю от него взгляда, наблюдая за каждым его движением и изо всех сил пытаясь втянуть воздух в легкие. Я не знаю, почему я думаю, что он оттолкнет меня или, скорее, ударит.

Не то чтобы это что-то новое. За годы издевательств со мной поступали и похуже — оскорбительные замечания, пролитие краски, насмешливые признания, все такое.

Глупо думать, что Ксан прикоснется ко мне. Он никогда этого не делал.

Ни разу.

Синий пиджак облегает его широкие плечи и мускулистую грудь. Все в нем.. мускулистое, я имею в виду. Включая его футбольные бедра, особенно его футбольные бедра.

Не знаю, когда это произошло. Ладно, я лгу. Развитие его телосложения началось именно летом между Младшей Королевской Элитной Школой — нашей предыдущей школой — и Королевской Элитной Школы.

Дисклеймер, я замечаю много вещей вокруг себя. Дело не только в нем. С тех пор как я поняла, что моя мама не заступится за меня и мне придется делать это самостоятельно, я научилась многим методам выживания. Самое главное: осознать окружение.

Нравится мне это или нет, Ксандер всегда был частью моего ближайшего окружения и будет оставаться им до конца этого года. Потом, когда я уеду из города, все будет кончено.

Вдох. Еще несколько месяцев. Выдох.

— Ты ждешь приглашения? Недостаточно, Пузо.

Его голос легок, но в интонации нет ничего светлого. Я знаю, что он не велел парню уйти ради меня. Ксандер не заступается за меня, и уж точно не отчитывает других от моего имени.

Если бы это была прежняя я, я бы склонила голову и убежала, плача, а его насмешливый смех преследовал бы меня, когда я шмыгала носом в темных углах, не желая, чтобы другие видели мой позор.

Однако что-то изменилось.

Я.

Я изменилась.

С тех пор как я проснулась и обнаружила, что Кир обнимает меня и плачет, я пришла к важному выводу. Если я хочу выжить в этом мире, если я хочу остаться со своим младшим братом и спасти его от нашей мамы, тогда я должна взять свою жизнь в свои руки.

Я устала играть второстепенную роль в своей собственной истории.

Я устала позволять таким, как Ксандер Найт, ходить по мне.

Я устала плакать по углам, как чертова трусиха.

Я расправляю плечи, как всегда, делает Эльза, и встречаюсь с ним взглядом.

— Места хватит.

Хорошо, мой голос мог бы быть громче, но он спокоен, что есть, то есть. Маленькими шажками.

— Что ты только что сказала? — он прищуривает один глаз, словно не веря моим словам.

Я не возражаю Ксандеру. Никогда. Я либо убегаю, либо делаю так, как он мне говорит. Я всегда думала, что если я буду это делать, то однажды он найдёт в себе силы простить меня. Однажды он вспомнит те времена, когда мы были лучшими друзьями.

Но я дура.

Те времена существуют только для меня. Он уже стер их, так что я могу сделать то же самое.

— Ты меня слышал, — я указываю на остальную часть коридора. — Здесь есть место. Воспользуйся им.

Он усмехается, звук сухой и невеселый, и моя спина напрягается.

— Ты только что приказала мне, Пузо?

Я ненавижу это прозвище. Я чертовски презираю его.

Это насмешка, и притом жестокая. Мальчик, который раньше называл меня Грин, давно ушел. Не то чтобы я хотела, чтобы он снова называл меня так, он потерял право, когда сказал, что я ему противна. Он потерял это право, когда стоял в стороне, когда все остальные студенты издевались надо мной.

Он потерял это право, когда перестал быть моим сторонником номер один и превратился в моего мучителя.

И все же я бы хотела, чтобы он просто называл меня по имени.

Я поднимаю плечо.

— Называй это как хочешь.

Я начинаю идти мимо него, но он перестает вертеть мяч и толкает его перед моим лицом, заставляя остановиться.

— Не так быстро.

У меня вырывается вздох, хотя по спине пробегает дрожь. Находясь так близко к нему, что я почти чувствую запах мяты в его дыхании, и его насыщенный океанский аромат пугает меня так, как я не хочу признаваться. .