Чёрный смерч

– Что я, с вяза упал и головой стукнулся – с девчонкой драться? Я её за руки схватил, она полягалась маленько, да и остыла. А так мы дружно жили. Это она мне показала, как из лука рыбу стрелять. У них такое каждый умеет. Сети-то на лесных речках ставить несподручно, там на дне сплошные коряги, враз изорвёшь. Вот они и наловчились – из лука или острогой. Такие мастера есть, завидки берут смотреть. Зато боло они не знают. Так я Зубрёне своё подарил и кидать научил.

– Это хорошо, когда у соседей такие обычаи, – думая о своём, протянул Данок.

– Ты гляди, – предупредил Таши, – на Зубрёнку не заглядывайся. Мало ли какие обычаи есть, а это моя сестра.

– Что я, не понимаю… – согласился Данок, продолжая упорно месить постолами влажный мох.

Высокое, усыпанное морошкой, красномошное болото давно кончилось, под ногами опасно колыхался плывун. Места пошли для беседы неподходящие, и разговор сам собою угас.

Болотища путники прошли в самом узком месте, уложившись за два дня и переночевав на крутом острове, поросшем чистым строевым лесом, так что лишь ночной туман напоминал о волшебных и простых бедах, таящихся совсем рядом под тонким слоем плывуна. А следующую ночь все трое намеревались провести уже под крышей в ягодном балагане, поставленном детьми лосося. Сейчас там никого не было, люди появлялись в этом краю лишь под осень, когда приходила пора клюквенной страды. Вообще-то не дело распоряжаться в чужом доме, не спросясь хозяев, в иных краях за такое можно и головой поплатиться, но с детьми лосося ещё хитроумный Стакн договорился такие поступки за обиду не считать.

Так же, как в пастушьих балаганчиках по окраинам владений детей Лара, в хижине должны были оставаться пара горшков возле очага и заранее приготовленные сухие дрова, чтобы путники могли, не тратя времени на поиски, обсушиться и обогреться. Правда, перед уходом полагалось заготовить новых дров. В лесу дрова искать – наука невелика. В полчаса можно нарубить валежника, ежели есть сноровка и ладный рабочий топор. А нет топора – так и голыми руками нетрудно хвороста наломать. Сухие соснинки с руку толщиной и горят хорошо, и в заготовке просты.

Но на этот раз, хотя в бревенчатом сарае нашлась пара ладно слепленных горшков и большая деревянная миса стояла на своём месте, дров в доме не оказалось ни полешка. Пришлось брать топор и выходить в сгущающийся вечерний сумрак. В лесу, даже сосновом, темнеет очень быстро, и люди торопились поскорей найти хотя бы несколько валежин, чтобы вскипятить воды, что-нибудь сварить и похлебать наконец горячего.

Здоровенную кучу всяческих буреломин они увидели почти сразу за домом.

– Ты гляди! – воскликнул Тукот. – Повезло нам. Как нарочно натасканы лесины,

Старшой ухватил за торчащий из кучи хлыст, сильно дернул, намереваясь вытащить его наружу. Что-то звонко щёлкнуло, затрещало, и сверху на незадачливого добытчика рухнуло толстое бревно, неведомо как очутившееся чуть не на самой верхушке старой сосны.

В некотором роде Тукоту действительно повезло: то ли Лар-первопредок уберёг, то ли сам охотник успел почуять неладное и отшатнуться, но тяжёлый чурбан попал не по голове, как должно было случиться, а по плечу. Тукот свалился как подкошенный, молодые товарищи кинулись к нему, освободили из-под обломков, принесли в балаган. Открытых ран на теле охотника не было, но правая рука оказалась сломана в нескольких местах, ключица перешиблена. Должно быть, задело и голову, потому что вскоре началась тяжёлая, неутихающая рвота. Парни как умели вправили изломанные кости, наложили на пострадавшие места лангетки, спешно изготовленные из прочных рыбобойных стрел. Сбегали и за хворостом, на этот раз обходя стороной все услужливо предлагаемые кучи дров. Накипятили воды, хотя Тукот не мог не только есть, но и пить.

С утра стали решать, как быть дальше. До лососей, считай, дошли, здесь уже земли рода, до первого из таёжных селений пара дней пути осталось, но старший из послов не только идти не может, но за ночь ему совсем поплохело, и двое молодых охотников не слишком хорошо понимали, как лечить человека, с которым случилось такое. Тут старухи нужны, искусницы, знахарки. Да и ловушка, устроенная у самого ягодного балагана, заставляла насторожиться.

Таши ещё с вечера, покуда свет позволял хоть что-то видеть, глянул на роковую кучу хвороста и убедился, что никакой случайности не было – Тукот попал именно в ловушку, старательно подготовленную и настороженную на всякого, кто вздумает выдернуть из кучи хотя бы один сосновый хлыст.

– Сами хозяева и подготовили капкан, – поделился Таши сомнениями с другом, – больше некому. Мне Зубрёна рассказывала, что они такие западни на медведей устраивают. Бывает, топтыгин повадится лесные борты грабить, так всех пчёл переведёт, если его не укоротить. Кто смел, тот и смёл – приходят хозяева к колодам, а там не только мёда нет, но и детва вся выедена. Тогда на него такую штуку и ставят. Только косолапый начнёт колоду с пчёлами ворочать, так по башке и получит. Вот только тут зачем капкан насторожен? Медведям дрова не нужны.