Чёрный столб

Его отнесли на катер, положили на узкое кормовое сидение. Один из матросов подоткнул ему под голову пробковый спасательный жилет.

- Срочно доставьте его на судно, - сказал Кравцов старшине по-английски. - Вы понимаете меня?

- Да, сэр.

- Сдайте мистера Макферсона врачу и возвращайтесь сюда.

- Да, сэр.

Катер отвалил от причала. Кравцов постоял немного, глядя ему вслед. "Уилл, дружище, - думал он с тревогой. - Я очень к вам привык. Уилл, вы не должны... Вы же крепкий парень..."

Только теперь он заметил, что солнце уже клонилось к западу. Сколько же часов провели они на плоту?.. По небу ползли облака, густые, плотные, они наползали на солнце, зажигались оранжевым огнем.

Духота мертвой хваткой брала за горло. Кравцов надвинул шлем и вошел в кабину лифта. Потом, медленно идя в шуршащем скафандре по верхней палубе, окутанной паром, он испытал странное чувство - будто все это происходит не на Земле, а на какой-то чужой планете, и сам обругал себя за нелепые мысли.

Он подошел к серо-голубым фигурам - они все еще делали замеры на отметке 75 - и услышал обращенный к нему вопрос Морозова, и ответил, что отправил Макферсона на судно.

Морозов был чем-то озабочен. Он сам проверил показания всех приборов.

- Резкий скачок, - пробормотал он. - Поехали дальше. Держаться всем вместе.

Они двинулись, локоть к локтю, толкая перед собой тележку, на которой стоял контейнер с маятниковым гравиметром. Остальные приборы несли в руках. Джим разматывал рулетку.

Они не прошли и пятнадцати метров, как вдруг тележка сама покатилась по рельсам к столбу.

- Назад! - ударил в уши голос Морозова.

Люди попятились. Тележка с контейнером катилась все быстрее, влекомая загадочной силой. Облако пара поглотило ее, потом она снова вынырнула в просвете. Там, где кончались рельсы, она взлетела, будто оттолкнулась от трамплина, мелькнула серым пятном и исчезла в клубах пара.

- Вот она! - крикнул Чулков, тыча рукавицей.

На высоте метров в двадцать между рваными клочьями пара был виден столб, бегущий вверх. Он уносил контейнер, а чуть пониже к нему прилепилась тележка... Вот они скрылись в облаках...

Люди оторопело смотрели, задрав головы.

- Тю-тю, - сказал Чулков. - Теперь ищи добро на Луне...

Джим бормотал проклятия.

А Кравцов чувствовал страшную усталость. Каменной тяжестью налились ноги. Скафандр весил десять тонн. В висках стучали медленные молотки.

- На сегодня хватит, - услышал он голос Морозова. - Пошли на катер.

18

- Хочешь чаю? - спросила женщина.

- Нет, - ответил Уилл.

Он лежал в своей каюте, сухие руки с набухшими венами вытянулись поверх голубого одеяла, - руки, сжатые в кулаки. Лицо его - загорелое и бледное одновременно, - было неподвижно, как лицо сфинкса. Нижняя челюсть, обросшая седой щетиной, странно выпятилась.

Норма Хемптон сидела возле койки Уилла и вглядывалась в его неподвижное лицо.

- Я бы хотела что-нибудь сделать для тебя.

- Набей мне трубку.

- Нет, Уилл, только не это. Курить нельзя.

Он промолчал.

- Теперь тебе не так больно?

- Теперь не так.

- Три года назад ты никогда не жаловался на сердце. Ты изнуряешь себя работой. Ты забираешься в самые гиблые места. За три года ты и трех месяцев не провел в Англии.

Уилл молчал.

- Почему ты не спросишь, как я очутилась в Японии?

- Как ты очутилась в Японии? - спросил он бесстрастно.

- О, Уилл!.. - Она прерывисто вздохнула и подалась вперед. - Не думай, пожалуйста, что мне хорошо жилось эти три года. Он оказался... Ну, в общем, в июне, когда освободилось место корреспондента в Токио, я попросилась туда. Я ушла от него.

- Ты всегда уходишь, - сказал Уилл ровным голосом.

- Да. - Она невесело засмеялась. - Такая у меня манера... Но вот что я скажу тебе, Уилл: мне очень хочется вернуться.

Он долго молчал. Потом скосил глаза, посмотрел на нее.

- Ушам не больно? - спросил он.

- Ушам?

- Да. Слишком тяжелые подвески.

Норма невольно тронула пальцами серьги - большие зеленые треугольники с узором.

- Я узнала из газет, что ты здесь, на плоту, и поняла, что это мой последний шанс. Я телеграфировала в редакцию и отплыла на "Фукуоке".

- Уйди, - сказал он. - Я хочу спать.

- Ты не хочешь спать. Мы уже не молоды, Уилл. - Голос женщины звучал надтреснуто. - Я бы набивала тебе трубку и сажала розы и петунии в цветнике перед домом. Хватит нам бродить по свету. Мы бы проводили вместе все вечера. Все вечера, Уилл... Все оставшиеся вечера...

- Послушай, Норма...

- Да, милый.

- Говард пишет тебе?

- Редко. Когда ему нужны деньги. Он уже не очень-то нуждается в нас.

- Во мне - во всяком случае.

- Все-таки, он наш сын. И ты бы мог, Уилл...

- Нет, - сказал он. - Довольно. Довольно, черт побери.

- Хорошо. - Она провела ладонью по одеялу - погладила его ногу. - Ты только не волнуйся. Может, налить тебе чаю?

В дверь постучали.

- Войдите, - сказал Уилл.

Вошел Кравцов, всклокоченный, в широко распахнутой на груди белой тенниске и помятых брюках.

- Ну, как вы тут? - начал он с порога и осекся. - Простите, не помешал?

- Нет. Норма, это инженер Кравцов из России. Кравцов, это Норма Хемптон, корреспондентка.

Норма тряхнула золотистой гривой и, улыбаясь, протянула Кравцову руку.