Чёрный столб

- Как же быть с Говардом, милый? - спросила она.

- Как хочешь, - ответил Уилл. - Он обращается к тебе.

- Если бы он попросил, как раньше, двадцать-тридцать фунтов, я бы и не стала спрашивать тебя. Послала бы, и все. Но тут мальчик просит...

- Мальчику двадцать четыре года, - прервал ее Уилл. - В его возрасте я не клянчил у родителей.

- Уилл, он пишет, что если у него не окажется этой суммы, он упустит решающий шанс в жизни. Он с двумя молодыми людьми из очень порядочных семей хочет основать "скрач-клуб" - это сейчас входит в моду, нечто вроде рыцарских турниров, в доспехах и с копьями, только не на лошадях, а на мотороллерах...

- А я-то думал - на лошадях. Ну, раз на мотороллерах, ты непременно пошли ему чек.

- Прошу тебя, не смейся. Если я пошлю такую сумму, у меня ничего не останется. Отнесись серьезно, Уилл. Ведь он наш сын...

- Наш сын! Он стыдится, что его отец был когда-то простым дриллером на промысле...

- Уилл, прошу тебя...

- Я упрям и скуп, как все хайлендеры [так называют в Шотландии жителей гор]. Ни одного пенса - слышишь? - ни единого пенса от меня не получит этот бездельник!

- Хорошо, милый, только не волнуйся. Не волнуйся.

- Пусть подождет, - тихо сказал Уилл после долгого молчания. - В моем завещании есть его имя. Пусть подождет, а потом основывает клуб, будь оно проклято.

Норма со вздохом тряхнула золотой гривой и снова взялась за шитье. Пластилин под пальцами Уилла превращался в голову с узким лицом и сильно выступающей нижней челюстью. Уилл взял перочинный нож и прорезал глаза, ноздри и рот.

В дверь каюты постучали. Вошел Кравцов. Вид у него был такой, словно он только что выиграл сто тысяч. Куртка распахнута, коричневая шевелюра, что кустарник в лесу...

- Добрый вечер! - гаркнул он с порога. И, с трудом сдерживая в голосе радостный звон: - Уилл, поздравьте меня! Миссис Хемптон, поздравьте!

- Что случилось, парень? - спросил шотландец.

- Пуск поручили мне! - Кравцов счастливо засмеялся. - Здорово? Уговорил-таки старика! Мне и Джиму Паркинсону. Советский Союз и Америка! Здорово, а, Уилл?

- Поздравляю, - проворчал Уилл, - хотя не понимаю, почему вас это радует.

- А я понимаю, - улыбнулась Норма, протягивая Кравцову руку. Поздравляю, мистер Кравцов. Конечно же, это большая честь. Я пошлю информацию в газету. А когда будет пуск?

- Через два дня.

"Вас не узнать, миссис Хемптон, - подумал Кравцов. - Какая была напористая, раньше всех узнавала новости. А теперь ничего вам не нужно, только бы сидеть здесь..."

- О, через два дня! - Норма отложила шитье, выпрямилась. - Пожалуй, мне надо написать... Впрочем, Рейтер послал, должно быть, официальное сообщение в Англию...

Поскольку радиосвязи с миром не было, крупнейшие информационные агентства взяли на себя распространение новостей на собственных реактивных самолетах.

Кравцов подтвердил, что самолет агентства Рейтер, как всегда, утром стартовал с палубы "Фьюриес", и Норма снова взялась за шитье.

- Еще два дня будут испытывать, - оживленно говорил Кравцов, - а потом, леди и джентльмены, потом мы подымем "светлячка" в воздух и расколошматим столб...

- Какого черта вы суетесь в это дело? - сказал Уилл. - Пусть атомщики сами делают.

- Они и делают. Все будет подготовлено, а часовой механизм включим мы с Джимом. Еле уломал Морозова. Токунага не возражал, а Совет Безопасности утвердил...

- Ну-ну, валяйте. Постарайтесь для газет. Перед пуском скажите что-нибудь такое, крылатое.

- Уилл, вы в самом деле так думаете? - Кравцов немного растерялся, радость его погасла. - Неужели вы думаете, что я ради...

Он замолчал. Уилл не ответил, его пальцы с силой разминали желтый комок пластилина.

- Ну ладно, - сказал Кравцов. - Покойной ночи.

37

Свежее утро, ветер и флаги.

Полощутся пестрые флаги расцвечивания на всех кораблях флотилии. Реют на ветру в блеске молний красные, и звездно-полосатые, и белые с красным кругом, и многие другие, и, конечно, голубые флаги ООН.

Ревет гроза над океаном, клубятся тучи. Давно не видели здесь люди солнечного света.

Но теперь уже скоро, скоро!

Возле белого борта "Фукуока-мару" приплясывает на зыби катер стремительных очертаний. Скоро в него спустятся Александр Кравцов и Джим Паркинсон. А пока они на борту флагманского судна выслушивают последние наставления.

- Вы все хорошо запомнили? - говорит старший из инженеров-атомщиков.

- Господа, желаю вам успеха, - торжественно говорит осанистый представитель Совета Безопасности.

- Жалко, меня не пустили с тобой пойти, - говорит Али-Овсад.

- Не задерживайтесь, голубчики. Как только включите, - немедленно на катер и домой, - говорит Морозов.

- В добрый час, - тихо говорит Токунага.

В гремящих серо-голубых скафандрах они спускаются в катер - Кравцов и Паркинсон. И вот уже катер бежит прочь, волоча за собой длинные усы, и с борта "Фукуоки" люди кричат и машут руками, и на верхних палубах других судов черным-черно от народу, там тоже приветственно кричат и машут руками, а на борту "Фьюриес" громыхает медью военный оркестр, а с "Ивана Кулибина" несется могучее раскатистое "Ура-а-а!".