Чёрный ураган

— Никуда ты не уйдёшь, — раздражённо проговорил Джон. — Ты жена Джона Табмена и должна быть при муже.

— А если я всё-таки уйду?

Джон так ударил по струнам банджо, что маленький инструмент загудел, как жестяная банка.

— Ты не уйдёшь!

— Джон!..

— Я поговорю с хозяином. Я скажу ему, что Гарриет Табмен собирается улизнуть. Я это сделаю завтра же утром.

Джон подхватил банджо и ушёл в хижину. Они поужинали молча, впервые за всё время. Потом Джон улёгся спать.

Хэт мыла посуду, искоса поглядывая на мужа. Он заснул было, затем открыл глаза, приподнялся на локте и, убедившись в том, что жена на месте, свалился на подушку и натянул одеяло на ухо. Через несколько минут он стал посвистывать носом. Хэт знала, что теперь его и гром не разбудит.

Было ещё сравнительно рано. Негры ужинали на порогах своих хижин, а в большом доме только кончали доить коров. Она посмотрела кругом.

Ей хотелось увидеться с кем-нибудь из своих, может быть в последний раз, но она решила не беспокоить родителей. В большом доме служила на кухне её младшая сестра Мэри. Хэт пошла в большой дом. Она никогда ещё не чувствовала себя такой одинокой, как в тот вечер. Кто-то должен был знать и передать старикам и Джону…

Да, ведь из-за Джона она не могла больше оставаться в посёлке! «Завтра же утром», — он сказал. Правда, у Джона настроение могло измениться четырежды за одно утро, но если он расскажет Томпсону…

Застучали копыта, и на каштановой аллее, ведущей к большому дому, появился сам док Томпсон в широкополой шляпе с развевающимися по ветру бакенбардами. Увидев фигуру, крадущуюся по аллее, Томпсон машинально полез в карман за пистолетом. С некоторого времени мудрый доктор стал упражняться в стрельбе из «малого оружия».

Полевой негритянке не полагалось самовольно являться на кухню господского дома. Хэт повернула обратно и запела:

Колесница святая приедет за мной,
  Я оставлю вас.
В далёкой земле ждёт покой,
  Я оставлю вас.
Встретимся, братья, в далёкой земле,
  В утренний час.
За большой рекой, в предрассветной мгле,
Я оставлю вас…

Хэт не раз пела эту песню, но никогда ещё она не звучала так величественно. Томпсон резким движением сдержал лошадь и обернулся. Не красота хриплого голоса Хэт и не мелодия самой песни заставили его остановиться. В этой песне звучали и вызов и угроза.

— Проклятые чёрные обезьяны, — процедил сквозь зубы доктор, но не двинулся с места, пока голос не замер вдалеке.

Хэт положила маисовую лепёшку и две солёные селёдки в косынку и потихоньку свернула старое одеяло. Всё это было связано верёвкой и надето на палку, которую она взвалила на плечо. Джон спал сладким сном.

Хэт посмотрела на него, шепнула:

— Прощай, Джон Табмен, — и вышла из хижины.

Ночь была тёмная, новолуние. В посёлке все уже спали, а за посёлком, возле дороги, как всегда, мерно поскрипывали на ветру сосны.

В последний раз посмотрела она на смутные очертания кривых и косых негритянских хибарок. Если она вернётся, то уже не рабыней Томпсона, а скрывающейся в лесах, осуждённой законом, но свободной воительницей.

С этой ночи началась её свобода, а может быть, приблизилась её смерть.

Лёгким, неслышным шагом прошла она две мили по пустынной дороге, но не на север, а по направлению к ферме Пинча. Всё её внимание, слух и зрение были напряжены. Малейший звук заставлял Хэт останавливаться и подыскивать место, куда бы скрыться, если кто-нибудь появится на дороге. Но не было никого.

В дощатой хижине Пинча светилось одно окно. Хэт подняла руку, чтобы постучать. Следующее мгновение решит, будет она жить или умрёт.

Она постучала. За дверью послышались тяжёлые шаги, и голос Пинча спросил:

— Кто там?

— Мне нужна помощь, — сказала Хэт.

Минута молчания, потом дверь отворилась. Пинч со свечой осмотрел беглянку и сказал:

— Хочешь пить?

— Нет, — ответила Хэт, — но я не знаю, что делать дальше.

— Еду взяла?

Хэт указала на свои припасы.

— Можешь пройти ещё десять миль до рассвета?

— Могу.

— Тогда оставаться здесь не имеет смысла. Слишком близко. Иди в лес, туда, где ты встретила Сэма Грина, проповедника.

— Ах, так это он вам сказал, масса Пинч?

— Да, но он ничего не знает про подземную дорогу. С прогалины начинается тропа для беглых негров. Ты узнаешь по крестикам, которые вырезаны на коре деревьев с северной стороны. Если не нащупаешь крестика, постарайся найти заросли мха. Он растёт на северной стороне ствола.

— Про мох я знаю, масса Пинч.

— А про Полярную звезду ты знаешь?

— Знаю.

— Старайся идти так, чтобы звезда была всегда перед тобой. Не теряй её из виду. Сейчас стоят ясные ночи. Перед тем как выйти на открытое место, остановись и подумай, с какой стороны тебя могут заметить и куда тебе скрыться…

— Я понимаю, масса Пинч.