Чёрный ураган

Вечером Гарриет отправилась в лес. Она искала лесные заводи и нашла пруд, на поверхности которого плавали большие белые цветы лилии. Она влезла в воду по грудь, выдернула несколько корней и обследовала их при свете луны. Некоторые она положила в сумку, остальные выбросила. До полуночи она провозилась в лесу, пока не наткнулась на дикую герань. Всю ночь она сидела возле костра и варила в котелке странную тёмную смесь. Давным-давно старая Рит научила её составлять такие лекарства. На следующий день она напоила этой горькой смесью Конго Джима. Парень с отвращением выпил до дна и немедленно заснул. Сосед его, пожилой негр, отказался и попросил бурбонского виски. Гарриет пошла к врачу. Тот бросил на неё мутный взгляд и крикнул санитару:

— Дайте этой тётке полпинты виски, пусть хлебнёт, пока жива…

— Нет, сэр, я не пью виски, — сказала Гарриет. — Это для больных.

— Что это у тебя за смесь? — спросил врач.

Гарриет объяснила. Врач попробовал, сплюнул и проворчал что-то насчёт невежественных знахарей. Потом подумал и сказал:

— А впрочем, все умрут, — и отвернулся.

Гарриет дала пожилому негру отхлебнуть виски. Тот вздохнул и указал ей глазами на Конго Джима:

— Выживет?

— Не знаю. Он вспотел.

— Это хорошо, — сказал больной и запрокинул голову.

Он молчал не меньше получаса, пока Гарриет возилась с его соседом. Конго Джим, совсем ещё молодой негр, приподнялся и провёл обеими руками по лицу:

— Ей-богу, тётя Хэт, мне лучше! Что с ним?

Гарриет нагнулась над больным. Старик улыбнулся, прошептал:

— Янки идут! — и закрыл глаза.

Через несколько минут он перестал дышать.

— Мир и покой… — проговорила Гарриет. — Послушай, Конго Джим, ты и в самом деле знаешь течение реки Комбахи?

— Как собственные руки и ноги, — ответил Джим, — но только там полно мин.

— Это не имеет значения, — сказала Гарриет.

Майор Джемс Монтго́мери, высокий, угловатый, ясноглазый человек с лёгкой походкой и едва заметной усмешкой, ходил по поселениям негров на острове Порт-Роял и высматривал рекрутов среди молодёжи.

Это был очень добросовестный человек. Он вступал в разговоры с беженцами из Джорджии и Южной Каролины, записывал их имена и район, где они были рабами. Ходили слухи, что масса Джемс хочет создать добровольческий полк из негров, и молодые люди смотрели на него с обожанием.

Первым человеком, с которым майор познакомился, высадившись на остров, была Гарриет Табмен — маленькая женщина с большим белым шрамом на лбу. На ней была тёмно-синяя военная куртка, на голове синяя косынка, на шее белый шарф. Рукава у неё были закатаны до локтей. За плечами висела винтовка.

— Очень рад вас видеть, Гарриет, — сказал майор. — Моя фамилия Монтгомери. Мне о вас говорил Джон Браун.

— Я знаю, вы были с ним в Канзасе, — ответила Гарриет, и на её широком, грубоватом лице появилась смущённая улыбка.

— Чем вы сейчас заняты?

— Я лечу больных и кормлю их.

— Это всё? Браун называл вас «генерал Табмен», — промолвил майор и усмехнулся. — А зачем у вас винтовка?

— Я понимаю, что вы хотите сказать, майор, — ответила Гарриет. — Но я женщина и не могу служить в армии.

— Можете. Нужен человек, который мог бы поднять негров на соседних плантациях.

Гарриет посмотрела на него внимательно:

— Я только что думала об этом, майор. О рейде вверх по реке Комбахи, в тыл мятежников.

— По реке? — задумчиво повторил майор. — А кто там из наших?

— Все чёрные, майор. И проводник есть. Из местных негров.

— Гарриет, — сказал Монтгомери, — вы знаете, что происходит с неграми, которые попадают в плен к южанам в военной форме?

— Знаю, сэр. Их сжигают на кострах.

Майор кивнул головой и помолчал с минуту.

— Хорошо, — сказал он. — Если мне удастся набрать человек пятьсот бесстрашных людей, мы с вами отправимся вверх по реке Комбахи.

— Пятьсот? У Брауна было всего двадцать два!

Монтгомери не ответил.

— Я понимаю, майор, — сказала Гарриет. — Вы хотите сказать, что у Брауна были и белые, а здесь все негры?.. О мистер Монтгомери! Неужели вы не слышали о том, как умеют сражаться негры? И сколько нас! Если бы Линкольн нас освободил, вы увидели бы чёрный ураган! Южане бы дрогнули. Но Линкольн не Джон Браун. Нет, совсем другой человек…

— Линкольн это сделает, — проговорил Монтгомери, глядя на её возбуждённое скуластое лицо. — Я уверен, что он это сделает, сколько бы его ни пугали. Он никогда не спешит и никогда не отступает.

В сентябре Монтгомери уже в звании полковника пришёл госпиталь и приказал вызвать Гарриет Табмен.

— Она печёт пироги, сэр, — доложил санитар, вытягивая руки по швам.

Монтгомери повторил приказание.

Гарриет явилась с руками, выпачканными тестом, и с винтовкой на плече. Санитар был очень удивлён, увидев, как полковник приветствует цветную женщину, приложив два пальца к козырьку. Затем Монтгомери вытащил из-за обшлага мундира газетный лист и ткнул в него пальцем.

— Читали? — спросил он.

— Нет, сэр. Я неграмотная, сэр.

Полковник откашлялся и прочитал: