Чёрный властелин

– Ягба Цион, князь я здешний. Ладно, погоди, чуть позже договорим. – Надо остановить поток слов, уже было готовый выплеснуться из русича. А то мой начальник спецназа начинает нервничать. – Берхан! – Я переключился на «родной» амхарский. – Собирай своих членорезов, делом заниматься будем. Всех солдат, что на плотах и мехах, поднять с воды на борт. Дальше, найди на корабле вёдра и организуй цепочку. Здесь всё на фиг надо водой залить и смыть дерьмо. На моих, – это слово я особо выделил голосом, – кораблях срача не будет. Подключи к делу солдат. Нечего им до рассвета дурью маяться. И есть среди наших, кто в кандалах разбирается? – Я чихнул от вони.

– Да, мой оружейник.

– Отлично, ко мне его. Ещё: соберите и рассортируйте оружие говнюков.

– Кого?

– Арабов. А как их ещё называть после этого запаха?

Берхан хмыкнул:

– Будет исполнено, принц.

– Вот и отлично, а я пока посмотрю, сможет ли кто-то здесь встать в наши ряды.

– Сможем, рас! – Этот голос с совсем другой скамьи тоже оказался для меня неожиданностью.

– И эфиопы есть. И сколько здесь вас, моих подданных?

– Две дюжины с половиной, рас. Только мы подданные разных негусов, а двое даже под султаном были.

Юморист. А это радует, значит, дух не сломлен. Надеюсь, здесь будет достаточно таких же людей, для кого рабство ещё не стало диагнозом.

– Мои вы подданные, мои. Я – сын самого негуса нагаста.

Русича и говорливого эфиопа я собирался расковать собственноручно, просто снеся крепление их цепи своей царской кувалдой. Но был остановлен их воплями – оказывается, таким образом я бы им ноги поломал. Затем в трюм спустился спецназовец-оружейник. Повторив мои мысли по поводу запаха в трюме, он забрал у меня кувалду и показал, как правильно отмыкать кандалы – ключами, снятыми с надсмотрщиков. После чего занялся прочими эфиопами и русичами, которых по моему требованию указали первые освобождённые. Я же позвал этих двоих за собой наверх, посчитав их лидерами соответствующих этнических групп среди рабов.

Оба страдальца, оказалось, понимали по-арабски. Что радовало, так как позволяло не светить знание «иноземного» русского языка лишний раз. Кстати, с русским было несколько неясно – я и церковнославянский не скажу что свободно понимал, а тут должен быть натуральный, беспощадный древнерусский. Никак автопереводчик снова включился и пашет на базе русского и украинского? Впрочем, не до этого сейчас. Дав освобождённым рабам окунуться в воду, спустив их за борт, пока запах несколько не спал (сколько же лет без мытья! да и самому нюхать их смрад тошно было), я завёл с ними разговор.

– Ну что, полегчало?

– Полегчало, рас, – ответил эфиоп. – Но мы здесь не для разговоров о нашей тяжкой доле. Что тебе нужно от нас?

– Для начала, среди гребцов есть кто-то, кто сможет управлять галерой?

– Рас, ты шутишь? Я, конечно, благодарен за освобождение, но…

– Я смогу. – Русич перебил эфиопа. – Я с детства на море. В своё время ладьи водил. Сейчас, правда, рабом, но всё равно на море. Ну а здешние воды за столько времени грех не выучить.

– Понятно. Тогда план такой: нужно эту самую галеру ввести в бухту и причалить.

– Сейчас?

– С рассветом.

– Потопят, – вклинился эфиоп.

– Не должны. Бухта небольшая – успеем на берег выброситься. Но пока дойдём, галеру потреплют, – возразил русич, на что я ухмыльнулся.

– Им не до этого будет.

– Штурм?

– Увидишь. Так вот, от вас мне нужна организация гребли и управление судном. Справитесь – награжу.

– Свободой? – скептически спросил эфиоп.

– Это я вам и так дарю. А за помощь – отдельно. Могу деньгами, могу на службу взять… Кстати, среди гребцов дураки есть? Которых не следует освобождать?

– Уже нет. За своих я ручаюсь.

– Я тоже, – добавил русич. – Бешеных твои люди уже порубали.

– Вот и отлично. Сейчас помоем палубу, и отправлю вас организовывать гребцов.

– Э-э… рас… – встрепенулся освобождённый негр.

– Что?

– Не стоит гребную палубу мыть.

– Не понял.

– Там стока нет. Нальёшь воды – будем грести в дерьме по щиколотку.

– …!

Выматерившись по-амхарски, я бросился отменять своё распоряжение. Вот что значит не моряк. К несчастью, несколько вёдер уже были разлиты, и вонища стала ещё сильнее. Теперь заметно воняла и верхняя палуба. Прокол. Чтобы как-то исправить ситуацию, я велел партиями выводить бывших рабов наверх. Как для вёдерно-водных процедур (на дальнем от крепости борту; темно, но чем чёрт не шутит), так и для организационных бесед с «главарями» рабов – русичем и эфиопом.

Тем временем поднялась на борт основная масса моих солдат. На галере довольно быстро стало тесновато, но русич дал дельный совет по поводу штабелей арабских мертвяков.

– Княже, вели вспороть животы басурманам и вложить по паре камней из трюма, а потом за борт их. От галеры не убудет.

Я отдал распоряжение Сэйфэ (он уже был на борту) и вернулся к «предку»:

– Из личного опыта?

– Вестимо, княже. На море оно как, человек человеку – волк.

– А скажи мне, Твердята, – я наконец-то решился задать мучающий меня вопрос, – легко ли тебе мою речь понимать?