Чёртовы куклы

Жирный тогда слово взял, после того как Косой про элементы отстрелялся, и выдал:

– Официально государство декларирует, что каждый гражданин имеет ограниченный ресурс. У одних этот ресурс больше, у других меньше, но ни у кого якобы не превышает определенного значения. Да, много лет назад, при демократах, так и было. Но сейчас все по-другому. У элиты ресурс неограниченный и передается по наследству. А у большинства ресурса не хватает, чтобы дожить до пятидесяти. Страна в жутком кризисе, средний возраст населения стремительно падает, и средняя продолжительность жизни уже меньше сорока лет. В стране безвластие, население не получает информации, а та, которую получает, ложная. Попытки сопротивления подавляются управленческим аппаратом. Армия ни с кем не воюет и разлагается, ее численность постоянно сокращается, а остатки ее держат лишь на экстренный случай. Полиции, наоборот, слишком много. И все это наверняка приведет к неминуемой общей погибели, если бы не Организация.

Жирный запнулся, но слово, как известно, не воробей. Организация, значит, теперь это уже факт, учтем. Спасибо, начальничек, благодарствую. На агитацию твою класть я хотел, меня агитировать – как кабана доить, а вот то, что ты болтанул, дорогого стоит.

Жирного сменил Косой и еще битый час трендел, а затем нас распустили. Оба поболтались немного по дому, повынюхивали, а потом все же сели в свой дерьмовоз и убрались. А я вышел на крыльцо и начал прикидывать хрен к носу, чего из сегодняшней трепотни извлечь можно. Тут мало-помалу и остальные подвалили, все, кроме сладкой парочки. Эти, по-моему, дай им волю, вообще бы из койки не вылезали, пока насмерть друг друга не затрахали. Ну, Тенгизка дает, действительно, на роже одни усы только и торчат, все остальное сдулось. А у меня вот с бабами невпротык. Да и какие, к хренам, бабы, когда вся жизнь, считай, на киче прошла. Пока возможность была, марухами пробавлялся, и что в этой любови-моркови такого, так и не узнал. Вот сейчас девка понравилась, а что толку. Такие, как я, ей и раньше-то ни к чему были, а сейчас и подавно. Да и Димон вчера, видно, ее уломал. А может, и нет, вон весь из себя тухлый ходит. Ладно, не до баб мне сейчас, о другом думать надо, мозгой шурупить.

Только подумал – здрасьте вам, алкан наш на порог вываливался, и, к едреням, датый. Так от него душком родимым и прет, а сам на ногах еле держится. Морда аж от счастья расплылась, подвалил ко мне и чуть не целоваться полез.

– Валетик, – замычал, – дорогой, ты только прикажи, родная душа, все для тебя сделаю. Мы этих придурков с тобой уроем. Организацию эту долбаную, етти их мать.

Чтоб тебя черти урыли, подельничек хренов. Отодвинулся я слегка и выдал алкану по соплям. Он с крыльца моментально красиво так навернулся, но не успокоился. Смотрю, подниматься начал, кровищу по пьяной роже размазал и вроде как намылился в махаловку.

Надо его мочкануть, понял я. Иначе, как до дела дойдет, он нас всех подставит. Замочить к матерям, а там пускай разбираются. Решился я, жаль, финарь не при мне, еще в первый самый день отобрали, значит, придется ручонками. Ну так тому и быть.

И только я шагнул к нему и примерился, чтобы с одного раза завалить, как вдруг Маринка, коза эта, у меня на руке повисла.

– Не смей, – кричит, – бить его!

Смех и грех. Какое там бить, я его кончать собрался.

– Извините, – говорю, – мадам, у нас с этим штымпом дело личное. Прошу вас, не мешайте, а в сторонке чуток постойте.

Тут она мне в глаза и посмотрела. Не знаю, что и было-то в ее взгляде, только руки у меня враз опустились. Как перехватило во мне что-то, смотрю на нее и слова сказать не могу. А она как раз и сказала:

– Прошу тебя, пожалуйста, ты же сам говорил – нам сейчас надо быть всем вместе.

Хотел я ей растолковать, что кодлан со стукачами и опущенными делает, но не стал, дух только перевел и кивнул как дурак.

– Отойдем на минутку, – попросила Маринка.

Отошли мы, значит, и тут-то она мне и сказала. Что знает обоих гадов, которые сегодня приезжали, они, дескать, в клубе «Плейбой» большие шишки. Я аж присвистнул. Там, в этом клубе, братва говорила, те еще дела делаются, ресурсом полы выстланы.

– Точно? – переспросил я. – Ты ничего не путаешь?

– Точно, – Маринка ответила, – я их там видела.

– А с каких дел тебя туда занесло? Это же яма змеиная.

Как ее туда занесло, она объяснила мне этой же ночью. Я целовал ее, целовал всю и нацеловаться не мог, и снова целовал и думал, что я, правильный вор, духовой катала и душегуб, выбравший ресурс и ходящий под смертью урка по кличке Валет, – самый счастливый человек на свете.

Тенгиз

Вот уже месяц, как мы здесь. И каждый день к нам приезжают. Сначала лекции читали. По истории да по экономике. Сплошная агитка, день за днем нудили. А мне было не до лекций. Спал я на них. С открытыми глазами. А ночью любил, любил мою Жанну. И с ужасом думал, что непременно ее потеряю. Я смотрел на нее и знал, что потеряю. И просил Бога только об одном: чтобы этого не случилось. И не верил, что Бог услышит меня.