Чёртовы свечи

Наступил вечер, и, как договаривались, к нам осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, пришла бабушка Мила. Даже мы её не сразу узнали, она изменила внешность и одежду: покрасила волосы, купила новую оправу и стала носить брюки и спортивную ветровку. Всё, что было из одежды в квартире, пропало и, возможно, навсегда, поэтому ей пришлось совершить головокружительный поход по магазинам и тратить, тратить, тратить; благо, пока было что.

В тот вечер, когда она зашла к нам с остатком свечи, у неё в руках был женский добротный кожаный портфель. Там свечка и лежала. А кроме свечки, папка с домашними документами, телефон, ключи от квартиры, паспорт, пенсионное удостоверение, какое-то лекарство, кошелёк и что-то чисто дамское. По сути, осталась она на улице, но с небольшим пенсионным накоплением на счёте и мелочью в кошельке. Даже без помощи детей своих некоторое время она могла не бедствовать и была далека от того, чтобы исследовать содержание местных мусорных баков. Настроение у неё было отличное, близко к боевому. Поначалу она расстроилась из-за того, что её старый рассказ настолько заинтересовал нас, что мы «потеряли голову», это она про меня, и могли навлечь на себя страшную беду. Но теперь, когда отступать было некуда и единственным путём стало пройти испытания до конца, успокоилась.

Мы пили чай и слушали продолжение её истории.

— Я думаю, это война спасла отца моего. Когда немцы пошли, все мысли о чём стали — о том, как отбиться от фрицев. Так тяжело стало, людей не хватало. Послали отца на фронт, но перед этим он документы и все записи свои собрал и аккуратно в папочки, а потом в коробки упаковал и сдал. Но на всякий случай сделал копии и закрыл в железном ящике, а ящик спрятал у нас в саду в сарае. Мало ли что, война закончится, а вдруг архив пострадает при бомбёжке, так он думал, вот и подстраховался.

— Так вот откуда у вас материалы. И свечка оттуда? Что же вы сразу не сказали? Я бы не проводил такие эксперименты.

— Да откуда же я знать могла, что ты таким прытким можешь оказаться? Я пока соображала, ты уж свечу зажёг. Да и, по правде говоря, я не думала, что это та самая свеча. Вот и погорела.

— Значит, у вас под рукой все документы. Интересно. Очень интересно.

Соседка наша строго посмотрела на меня и нахмурилась, поджав губы. По её реакции стало понятно, что ни одного листочка из заветных папок я не получу.

— Всё не всё, а кое-что есть. Поэтому их надо будет аккуратно разобрать и поискать конец, на чём батюшка мой остановился. Этим и займёмся.

Я наливал в тот момент в чайник воду и, услышав от бабушки Милы совсем не то, что ожидал, обернулся и, наверное, раскрыл рот.

— Рот-то прикрой и воду выключи. Небось ожидал, что сяду я, как собака на сене, и буду охранять ящик. Дудки. Что тут дохлым журавлём прикидываться, искать надо. Я без квартиры, да и как бы мы историю не скрывали, всё равно она кому надо известна станет. Детей впутывать не будем и Ларису освободим, а мы с тобой должны встать на след. Иначе нас опередят.

— А почему меня нельзя, почему? — крепко обиделась Лиза. — Я, может, лучше некоторых в детективах разбираюсь.

— А ты у нас будешь тайная агентка, — успокоила её бабушка.

— Под прикрытием?

— Ну что-то вроде этого.

Трудно было поверить в случившееся: дама в почтенном возрасте пересказала нам старую семейную историю, и мы, все мы, кто слушал её, стали невольными носителями вековой тайны, за что можем поплатиться жизнью.

Мурашки по телу. Это что, такая фантазия? Да быть такого не может. А полиция, прокуратура, ФСБ разве не могут, не должны, не способны вести такие дела?.. Или у них что-то не работает? Так всё хорошо, но что-то не работает. Как ни обратимся к ним за помощью, так самим потом адвокаты требуются. И эти документы… Если начать их разбирать, ещё больше втянешься в историю, станешь для кого-то ещё более опасен, и тогда… а если забыть обо всём, дескать, не видел, не интересно, не знаю, мол, ничего, тогда… но кто же в это поверит? Даже проверять не будут, грохнут: нет человека — нет сомнений. Значит, выход один — идти до конца. В этом и спасение. И последний кусочек свечи, как граната, как последний патрон. Пусть сунутся, зажжём, а что там в чёртовой свече заложено, догорит — узнаете.

— А что с вашим папой случилось? — не удержалась Лиза. Мы на неё шикнули, но сами развернулись, чтобы послушать.

— Он разделил судьбу первых двоих. Ну как может человек, прошедший войну, сильный, не раненый, трезвый, спрыгнуть со скалы в море. Они в Крыму с мамой отдыхали в 1946 году и днём пошли прогуляться. Папа поднялся на гору, а мама побоялась, она высоты боялась. Мама говорила, что слышала ясно разговор и шум борьбы. Она звала папу, потом потихоньку вышла на скалу, там никого не было. Его нашли на второй день. Ночью был шторм, тело разбило о камни. Посчитали, что несчастный случай.

— Не разбирались?

— Нет. До того ли было. За войну спецов не осталось, а те, кто пришёл служить, малоопытные были. Тем более, обстановка: Крым, отдых… Такие случаи были нередки.