Чётки

Внешне Света выглядела вполне прилично, можно даже сказать привлекательно: у ней сохранилась неплохая фигура, с аппетитными округлостями в соответствующих местах и милая, я бы даже назвал «детская» мордашечка, с большими наивно вопрошающими глазами. Не будь этих «мешочков» под глазами и испещрённой сети морщин, я бы ни за что в жизни не признал бы в ней свою ровесницу.

Хозяевам кафе пришлось состроить на лице дружескую улыбку, будто они ужасно рады встрече, и коротко обрисовать Свете круг её обязанностей.

– «Ну, что мне надо делать?» – дохнула она жутким перегаром, вплотную подойдя ко мне и уставив на меня свои очаровательные глаза-блюдца.

Задержав дыхание, я молча, рукой указал на пластиковое ведро и лежавший рядом мешок с картофелем. Она понимающе улыбнулась в ответ, просто и откровенно сознавшись:

– Вчера столько нае#енились… всяко-разного… Голова раскалывается. А сегодня, с утра, ещё эти… Нет, ты представляешь себе?»

Я представил. Как представил и то, что меня сегодня ждёт…

– Света! У нас с тобой сегодня куча дел. Поэтому давай поступим так: разговариваем, но заодно делаем дело, поняла? – попытался я дать ей установку, хотя глубоко в душе уже прокрутил, почему-то, самый наихудший из возможных сценариев. – Почисти пока срочно картошку.

– Хулишь тут неясного, – быстро согласилась со мною Света, – вот сейчас покурим и – начнём.

Мне стало смешно: про её частые перекуры я был наслышан ещё от Шойры. Однако, я сдержался и даже помог даме прикурить. Сам же, взвесив ситуацию и уяснив для себя, что рассчитывать на помощь глупо, стал срочно метаться по кухне, ставя на плиту кастрюли с овощами, яйцами и прочими продуктами, параллельно взявшись за разделку мяса. Она же, наблюдая за моими лихорадочными действиями со стороны, явно наслаждалась происходящим, и только изредка роняла в мою сторону едкие реплики:

– Господи! Да, какого х#я ты так носишься, как угорелый?! И чего ты переживаешь: это что – твоё кафе? Тебе оно надо? Да е#ись оно коньком-горбунком! Пусть, они бегают обосрамшись, а ты должен быть гордым!

При этом, она вскинула вверх свою маленькую головку и, сжав свои кулачки, вся выпрямилась, приняв стойку.

Меня же, охватывали двойственные чувства: с одной стороны я был безумно рад и счастлив знакомству и общению с таким удивительным «самородком», что готов был слушать её часами, но с другой – своими мыслями и заботами я был слишком далеко от своей героини: предстояло очень многое подготовить для банкета, а рассчитывать приходилось только на себя. У меня даже и мысли не возникло – обидеться на Свету за то, что она мне не помогает. Наоборот, она меня только вдохновляла своим присутствием, и мне этого было вполне достаточно. В голове крутилась только одна мысль: поскорее закончить с заготовками для того, чтобы иметь возможность оставшееся время уделить непосредственному общению с этим удивительным человеком. Она подкупала, прежде всего, своей искренностью, а это такая редкость в наши дни. Общение с людьми, подобными Свете, являлись для меня редким событием. И столь же значимым, как и посещение Эрмитажа или Русского музея. Созерцание живого уникального экземпляра в непосредственной близости, с её широчайшим спектром различных тонких нюансов, доставляет истинное наслаждение. Иногда оно способствует гораздо более глубокому осмыслению казалось бы простых и лежащих на поверхности истин и позволяет глубже проникнуть в душу собеседника, вызывая такие необъяснимые чувства, которые нечасто возникают при созерцании иных статических полотен. Понимаю, что это различные жанры, но экстаз, охватывающий от созерцания шедевра, практически исходит из одного и того же необъяснимого источника…

Наконец, убедившись в том, что к картофелю никто не прикасался, я засел за чистку.

Некое подобие смущения отразилось на её лице. Света вздохнула и нехотя села напротив, жалостливо уставившись на меня.

– Нет, ты хоть представляешь себе – с кем мы работаем? – немного понизив голос, устало обратилась она ко мне.

– Да, да, – с арабами. – быстро согласился я, угадав ход её мыслей, с удвоенной энергией сосредоточившись на своей работе.

– Это – пи#дец… – обречённо выдохнула она и – наконец – лениво вытащила из мешка небольшой клубень. C чисткой она явно не торопилась: тупо уставившись на картофелину и всецело погрузившись в свои тяжёлые думки. Но уже через минуту-другую, видя моё усердие, нехотя стала срезать обычным ножом толстую кожуру, подвергая несчастный клубень жесточайшей экзекуции. Вскоре в ведро, где лежало с десяток моих очищенных картофелин, плюхнулся и её огрызок.

– Нет, ты представляешь – они даже про трудовую книжку не спросили?!

Данный факт, почему-то, более всего покоробил мою знакомую.