Чётки

Мы, вновь сидим у неё дома, где в который уже раз перемалываем косточки родимой власти. «Да, да!» – соглашается с нами – по телевизору – эта самая власть, воодушевлённо продолжая впихивать народу очередную порцию «лапши» и не обращая на нас с Ларисой никакого внимания. А нам, почему-то, не начхать на страну, в которой мы живём, и которую не выбирают.

– Ну, за советскую власть! – предлагает тост Лариса.

– За настоящую демократию! – поправляю я.

– Не, демократией уже объелись… – иронически замечает моя подруга.

– Так ею ещё и не пахло… – пытаюсь возразить, но она меня уже не слышит.

И мы, как всегда, поднимаем стопки за разное, одинаково желая родной стране процветания, народу – достатка, а его гражданину – собственного отдельного жилья.

Бусинка восемьдесят пятая – «Стукачок-с»

Не знаю, как обстоят дела сейчас, но в советскую эпоху работать в сфере гостиничного бизнеса, обслуживающего иностранных туристов, было нелегко. Если тебе дорого было твоё рабочее место, ты обязан был сотрудничать с органами госбезопасности. Иначе, легко лишался своего места. Это давно уже не секрет: об этом в той или иной форме прекрасно написано С. Довлатовым, М. Веллером и другими классиками. Меня сия чаша также не обошла стороной.

Ко мне также был прикреплён один из сотрудников бдительных органов, которого я обязан был информировать периодически о том, что происходит на вверенном мне участке, то есть в баре. Передавать на словах так, чтобы это не коснулось никого из друзей и знакомых, оставаясь, при этом, в ладах со своей совестью, было делом нелёгким. И, тем не менее, худо-бедно, но, в общем и целом я справлялся (благо, фантазии уже тогда переполняли мою юную душу). Хуже было другое: периодически я обязан был излагать свою информацию в письменной форме для того, чтобы в любой момент её можно было проверить и отследить по часам и минутам, если в этом появится настоятельная необходимость. Именно это обстоятельство больше всего меня и угнетало. Тем более, что аббревиатура да и сама система карательных органов, стоящих на «страже народа», была мне чужда по духу, вероятно, с самого рождения. Ставить свою подпись я соглашался только под одним документом, который назывался «Ведомость заработанной платы».

Я уже собрался было писать заявление об уходе «по собственному желанию», когда один из близких друзей остановил меня от этого шага, разъяснив – как следует поступить мне в данном положении.

– Ну и чего ты достигнешь? – резонно вопросил он меня. – На твоё место придёт какой-нибудь действительно мерзкий человек, который ради карьеры готов будет пройтись по головам своих же товарищей. Будь умней. «Им» ведь тоже, это необходимо скорее всего для «галочки» – от рапортоваться вышестоящему. А потому, раз уж это неизбежно, умей грамотно составлять свои «писульки» – не подставляя никого из своих и одновременно давая «ценную» информацию об иностранных фарцовщиках, коих всегда было предостаточно в сфере ВАО «Интурист».

А иностранцы, и в самом деле, были совершенно разные: попадались среди них и отталкивающие личности, любой ценой стремящиеся «делать деньги» на чем угодно, не гнушаясь ничем. Наверное, это естественно, но мне это всегда претило. Одним из таких въедливых и настырных типов, вызывавших во мне тошноту и рвоту, был худенький и смазливый итальяшка с жиденькой козлиной бородкой, предлагавший мне купить свой товар: начиная от обычной жвачки и презервативов, до джинсовых костюмов и женской косметики и нижнего белья. Наконец, видя мою очень вялую реакцию, он вдруг вытащил пачку зелёненьких долларов, предлагая за каждый доллар три или четыре (сейчас уже не помню) советских рубля.

Наверное, я был глупый бармен, поскольку доллары меня также мало интересовали. Более того, из газеты «Известия», мне было достоверно известно, что курс американского доллара оценивался тогда в…67 копеек. Я, конечно же, знал истинную цену этой иностранной валюты, как знал и то, что за подобные операции можно надолго угодить за решётку. Кроме того, меня вполне устраивали наши кровные советские рубли, которые были на порядок весомее сегодняшних «деревянных».

Одним словом, моя сделка с ним не состоялась. Через два дня эта группа уехала дальше по своему маршруту, а ещё через три – ко мне наведался «товарищ», которому мне необходимо было передать в письменной форме хоть что-то такое, за что могли бы, «его» – похвалить, а меня – оставить на некоторое время в покое. Таким образом, на жертвенный алтарь мне пришлось принести бедного итальянца.

В оправдание своё могу лишь сказать следующее: если «на том» свете мне придётся держать ответ ещё и перед ним, то я, глубоко осознавая, что был тогда неправ, непременно исправлюсь, предложив ему: «Извини, камрад, во искупление своей вины я согласен сегодня купить у тебя доллары по 5 рублей за штуку. Но, только оптом!»

Бусинка восемьдесят шестая – Суровые законы жизни