Число и культура

Азербайджан, Армения, Грузия входят в состав СНГ. При этом любопытно, что упомянутый четвертый элемент – будь то в широком значении (Конфедерация народов Кавказа) или в узком (Чечня) – занимает еще более последовательную интеграционную позицию, чем тройка ныне легитимных государств. Абхазия, чье недавнее преуспевание базировалось на курортной индустрии, на приезжих со всего Союза и на экспорте фруктов в республики СССР, отдает себе отчет в том, что одна Грузия не в состоянии обеспечить ее туристами и потребителями, и оттого заводила разговоры о присоединении к России или к союзу Россия-Беларусь. Южная Осетия стремилась воссоединиться с Северной, являющейся субъектом той же РФ. Нагорный Карабах, во времена Горбачева выступавший с инициативой непосредственного вхождения в СССР, до сих пор видит в российском факторе залог выживания. Даже Ичкерия, чьи отношения с Россией, кажется, безнадежно испорчены, демонстрирует достаточно неожиданное поведение. Во-первых, Джохар Дудаев не признавал законности роспуска СССР и даже предлагал отправленному в отставку М.С.Горбачеву убежище в Чечне как последнем бастионе Союза. Во-вторых, и нынешний президент Чечни, А.Масхадов, и столь радикально настроенный деятель как Ш.Басаев ("террорист", вторая по популярности фигура в республике), настаивая на государственной независимости, недвусмысленно высказываются за вступление в СНГ. Территория Чечни зажата между Россией и Грузией, "куда же мы денемся?" – раздаются комментарии чеченских политиков и полевых командиров. С.Радуев, командующий "Армии генерала Дудаева", даже предлагал выстроить отношения между Чечней и Россией по образцу российско-белорусского союза [159]. Подобные факты укрепляют во мнении: типологически четвертый элемент на Кавказе, борющийся за свои права против соответствующих канонических постсоветских государств в отдельности, в то же время ориентирован на достижение более широкого, блокового единства. Данный тезис пригодится впоследствии, пока же достаточно констатировать, что кавказский региональный ансамбль, пребывающий на стыке славянского и большого мусульманского миров, во-первых, представляет собой единую, сопряженную с Россией систему [90] и, во-вторых, рано или поздно добьется, по-видимому, кватерниорности собственного государственно-политического строения.

Не лишено любопытства, что не только на Кавказе в целом, но и в его отдельных частях прослеживаются контуры четырехзвенных конструкций. Так, недавно самое крупное из государств региона, Грузия, еще с советских времен обладало упомянутым строением, поскольку, наряду с основной территорией, в ней существовали три автономии: Южная Осетия, Аджария и Абхазия. Не составит труда провести параллель с устройством Великобритании ХХ в., в которую, кроме Англии, входят Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия, или с этно-территориальной структурой Испании, где, помимо испанцев, фигурируют каталонцы, баски, галисийцы, обладающие собственными историческими областями. Во всех этих случаях перед нами совокупность одного большого, "главного" звена и трех относительно малых, "вспомогательных", что, возможно, побудило бы нас к инверсивной записи 1 + 3. Однако в подобном приеме нет необходимости – не только из-за нежелания вдаваться в детали, но и потому, что обе модификации – и 3 + 1, и 1 + 3 – в значительной мере эквивалентны. Именно так их оценивал и К.Юнг: "три нормальных фигуры и одна странная" или же "три странных и одна нормальная". Оттого, по крайней мере в первом приближении, здесь выполняется закон семантической коммутативности: от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Между обретшей независимость Грузией и Южной Осетией, а также Абхазией в годы правления Гамсахурдиа был развязан вооруженный конфликт. Аджарию (половину ее населения составляют, кстати, мусульмане, другие основные национальные группы – православные грузины, русские и армяне [395], итого этно-конфессиональная структура М = 4) военные действия обошли стороной, что не означает отсутствия политических столкновений с Тбилиси.(10) Попытки унификации, "преодоления коммунистического наследия", т.е. ликвидации автономий, в результате потерпели провал,(11) и разграниченность, а вместе с нею и четырехсоставность формы, только укрепились.