Число начала

Впереди вдоль по дороге из тумана проявилось темное здание. Оно казалось одиноким каменным массивом посреди тающей в тумане пустоты. Его становилось видно все лучше. Высокое четырехэтажное сооружение с массой деталей на фасаде, каменные туловища статуй под черепичной крышей выныривали из стен на значительной высоте над землей. Сухие ветви дикого винограда взбирались по стенам от самого фундамента до чердака и заслоняли собой высокие окна с металлическими решетками. Все это тяжелой массой нависало над сознанием приехавших посетителей.

Под домом плотный пожилой человек в теплом свитере и светлой шляпе, из-под которой виднелись обросшие седые волосы, граблями сметал в кучу налетевшие листья. Он перестал работать и, оперевшись двумя руками на рукоять граблей, устремил свой прищуренный изучающий взгляд на нашу машину.

Элеанор остановилась у крыльца.

Впереди предстояла встреча с Эдуардом Вайнером. Глядя на здание лечебницы в окно, я осознал, что это будет занятное знакомство.

Катрина вышла из машины и, обогнув ее, направилась к крыльцу.

— Ты поверишь чокнутому, если тот скажет, что знает, где его дядя припрятал Ключ? — вылез я из салона, с сомнением глянув на Катрину, и захлопнул дверцу Элеанор.

— Все разговоры потом, — четко проговорила она, не оборачиваясь ко мне. — Я сама решу, кому мне верить, а кому нет.

Она поднялась по бетонной лестнице на крыльцо, опутанное по сторонам сухими ветвями дикого винограда, остановилась возле больших массивных дверей парадного входа и нажала на кнопку звонка. Изнутри послышался далекий звук шумного школьного трезвона. Я поднялся на крыльцо и пригляделся к длинным бороздам на дверях, словно кто-то снаружи пытался когтями прорыть себе дорогу внутрь.

Катрина безучастно озирала окрестности. Ее нисколько не удручало это тихое унылое место.

— Как-то не похоже это все на психиатрическую лечебницу, — сказал я, поглядывая в сторону старика садовника, как бы случайно переместившего место своей деятельности поближе к нам. — Я имею ввиду архитектуру этого здания, его высоту, его убранство. Скорее на частное владение, перешедшее Советскому Союзу.

— Возможно, ты прав. Похоже на аббатство. На некоторых окнах сохранились витражи. Правда, не разглядеть, что на них изображено из-за дикого винограда.

— Почему они не открывают?

— Придется подождать, — Катрина остановила свое внимание на садовнике. — Вот он многое мог бы рассказать нам об истории этого дома, если бы нам было интересно послушать.

Садовник не выдержал долгого внимания Катрины и, повернувшись к нам спиной, продолжил грести листья в одну из общих куч, удаляясь все дальше к месту, где он работал до нашего приезда. Там как раз лежало много опавших листьев.

С лязгом открылся металлический щиток окошка в левой двери, и из темного пространства за дверью послышался глухой старческий голос, принадлежащий ни то мужчине, ни то женщине привратнику:

— Вы к кому пришли?

Катрина подошла к двери.

— К Эдуарду Вайнеру.

— Вы записаны? — донеслось из окошка.

— Нет.

— Записываться надо заранее. Приемные часы закончились.

— Мы издалека приехали, — притворилась Катрина, — не знали порядков, нам очень нужно повидать Эдуарда, — произнесла она ангельским извиняющимся голосом.

Привратник помолчал.

— Ну, хорошо, — в ответ раздалось за дверью, — паспорт или другие документы, подтверждающие вашу личность, есть? Записать-то вас как-нибудь надо.

Катрина повернулась ко мне. Я похлопал себя по карманам и вынул удостоверение работника прессы и протянул его к темному окошку. Оттуда вылезла толстая рука с неряшливыми ногтями и, схватив мое удостоверение, затянулась обратно в темноту. Окошко с громким лязгом закрылось.

Через десять минут ожиданий я начал сомневаться в том, что свое удостоверение я отдал работнику этого заведения, а не его пациенту. Впрочем, вскоре я начал опасаться, что дал свое удостоверение именно работнику лечебницы и в это время меня втайне оформляют на лечение.

Катрина, проявляя отменную выдержку, спокойно ждала, когда нас впустят, оперевшись спиной на соседнюю створку двери без окошка. Я же утомленно бродил по тротуару взад и вперед у подножья лестницы.

И только еще через десять минут раздался лязг, потом скрежет, железный щелчок, словно соскочила какая-то пружина, и массивная дверь открылась. Над проемом натянулась стальная цепь, не давая двери идти дальше. Я взбежал на крыльцо и остановился, увидев, как выцветший пегий плиточный пол внутри съедала густая темнота. Никто так и не вышел на свет.

— Чего смотришь-то, парень, — раздался голос привратника из мрака, — удостоверение свое забери.

Я насторожено косонул на Катрину, без промедлений вошедшую в кажущуюся неспокойной темноту здания, и зашел вслед за ней. Наемница взяла у кого-то, стоящего во мраке, мое удостоверение и бросила его мне. Я поймал и спрятал обратно во внутренний карман куртки.

Дверь за нами, громко хлопнув, закрылась, прогремели замки, и низкое существо в белом халате, бравшее у меня удостоверение, не сказав ни слова, стало удаляться, шаркая стоптанными туфлями.