Число власти

Он первым шагнул к сидевшему в углу на голом бетонном полу человеку. Человек выглядел странно: на нем был белый халат медицинской сестры, женские колготки и мужские туфли, давно нуждавшиеся в чистке. Лицо у незнакомца было разбито, руки связаны за спиной, а рот заклеен криво оторванным куском клейкой ленты.

— Не бойтесь, — сказал ему брат Валерий. — Мы друзья. Мы пришли, чтобы дать вам безопасное убежище и веру в будущее. Мы друзья, вы очень скоро в этом убедитесь. Берите его, — повторил он, обращаясь к братьям.

— Развязать? — спросил брат Михаил, протискиваясь мимо него к пленнику.

— Успеется, — ответил брат Валерий и, упершись ногой в живот Касьяна, выдернул застрявшую в его груди стрелу.

Касьян вскрикнул, дернулся и захрипел. Брат Валерий вытер испачканную кровью стрелу полой его рубашки, старательно прицелился и с размаху опустил ногу на горло Касьяна. Сломанная гортань негромко хрустнула, тело бандита выгнулось дугой и обмякло. Брат Арсений отвернулся, брат Михаил опустил глаза. Они подхватили связанного Мансурова под мышки и поволокли его вверх по лестнице. Брат Валерий двинулся следом, но в кладовке, где лежал труп брата Федора, задержался и повел носом.

Пахло бензином. Бармен наклонился, пошарил под нижней полкой и выволок оттуда тяжелую канистру.

— Благодарю тебя, Господи, — набожно произнес он, подняв к потолку прозрачные серо-голубые глаза. — Твои дары всегда своевременны, а подсказки — мудры.

Он положил арбалет на полку, открыл канистру и первым делом густо полил бензином труп своего собрата по вере. Затем обильно окропил бильярдный стол, пол, обшитые сосной стены и дубовую лестницу с перилами красного дерева. После этого он забрал из кладовки арбалет, поднялся по лестнице и, остановившись на верхней ступеньке, вынул из кармана газовую зажигалку — ту самую, которой пользовался в баре, давая прикурить клиентам.

— Покойся с миром, брат, — сказал он и чиркнул колесиком зажигалки.

Когда машина выехала за ворота, бармен увидел в окнах первого этажа оранжевые языки набирающего силу пламени.

* * *

— Откройте, Эдуард Альбертович, — проникновенно произнес Глеб. — Это в ваших же интересах.

— Кто вы такой и что это значит — в моих интересах?

— Это значит, что я могу разрешить некоторые ваши проблемы и избавить вас от новых, по сравнению с которыми прежние покажутся детскими игрушками, — объяснил Глеб. — Да откройте же, черт возьми! Вы что, хотите, чтобы все соседи знали о наших с вами делах?

— У меня с вами нет никаких дел, — сквозь дверь ответил Шершнев. — Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову милицию.

— А почему милицию? — удивился Слепой. — Почему не ангелов в сверкающих латах? Ведь вы, кажется, накоротке с небесной канцелярией?

— Я звоню в милицию, — предупредил Шершнев.

— Это правильно, — сказал Глеб, поднимая пистолет с глушителем и приставляя дуло к замочной скважине. — Держитесь подальше от двери, Эдуард Альбертович!

Он дважды спустил курок. Гильзы со звоном запрыгали по кафельному полу, в воздухе знакомо запахло жженым порохом. Сиверов наклонился, подобрал гильзы, спрятал их в карман и коротким толчком распахнул дверь. Шершнев стоял у стены, держа в одной руке телефонную трубку, а в другой — молоток для отбивания мяса. Его женоподобное лицо было бледным, глаза за стеклами очков испуганно помаргивали.

— Мне некогда, — сказал Сиверов, прикрывая за собой дверь и наводя на Шершнева пистолет. — Поэтому у меня к вам деловое предложение, Эдуард Альбертович: вы сейчас положите на место телефонную трубку и этот свой томагавк, а я не буду разоружать вас силой. И не вздумайте кричать, — поспешно добавил он, заметив, что рот Шершнева начал медленно открываться. — Иначе мне придется выключить вас и перевезти в более уединенное, но гораздо менее уютное место, чем ваша квартира. Дома ведь и стены помогают, не правда ли?

Ствол пистолета, направленный доктору экономических наук Шершневу точно между глаз, послужил дополнительным аргументом. Шершнев опустил трубку на рычаги и аккуратно, без стука, положил молоток рядом с телефонным аппаратом.

— Я вас знаю, — сказал он. — Вы этот... из водоканала. Имейте в виду, денег в квартире нет.

— Разумеется, — сказал Глеб. — Откуда им взяться? Заработать их честно вы не в состоянии, воровать вам боязно, а воспользоваться открытием Мансурова вы пока не успели.

И без того бледный Шершнев побледнел еще больше, хотя это и казалось невозможным.

— Что?! — весьма убедительно разыгрывая искреннее возмущение, воскликнул он. — Что вы несете? По какому праву вы врываетесь ко мне и пытаетесь меня оскорбить? Какое еще открытие? Какой Мансуров?!

— Тот самый, из-за которого я сюда пришел, — ответил Глеб. — Живо выкладывайте, где ваши богомольцы его держат.

— Не знаю никакого Мансурова, — надменно заявил Шершнев.

— Врете, — сказал Глеб и вынул из кармана диктофон. — Вот здесь — все ваши телефонные переговоры, а также все устные беседы, которые вы вели со своими... гм... братьями и сестрами на протяжении нескольких последних дней. Хотите послушать, освежить память?