Число власти

— Молодец! — похвалил Казаков. — Схватываешь прямо на лету. Люблю предприимчивых людей с мозгами. А такая вот информация, — он постучал пальцем по досье, — наилучшая основа для близких, доверительных отношений — как раз таких, какие должны быть между банкиром и начальником его охраны. Как ты полагаешь?

— То есть я принят на работу? — напористо произнес Глеб.

— С испытательным сроком, — уточнил Казаков. — Можешь пока оформляться, условия уточним позже, когда войдешь в курс дела. Тогда же и получишь задание, от выполнения которого будет зависеть твое дальнейшее... э... твоя дальнейшая работа.

— Простите, — негромко, но твердо сказал Слепой. — Что значит — условия уточним позже? Я не намерен покупать кота в мешке.

— Ты о деньгах, что ли? — пренебрежительно спросил банкир. — Не волнуйся, деньгами не обижу. Будешь получать как-нибудь побольше, чем командир твоей “Альфы”. И потом, выбирать-то тебе особо не приходится, правда ведь? Ты ведь, насколько я понимаю, решил легализоваться, так? Правильное решение, одобряю. Но осуществить его не так-то просто, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Глеб и встал.

— Понимают, когда вынимают, — в присущей ему манере пошутил Андрей Васильевич Казаков.

Глеб промолчал. Банкир Казаков относился к той категории шутников, которые воспринимают юмор только тогда, когда он не обращен против них.

С того места, где стоял Сиверов, ему была хорошо фотография в простой рамке из красного дерева, установленная на столе Казакова. На снимке была изображена очень красивая блондинка лет двадцати — надо полагать, дочь, о которой упоминал генерал Потапчук. Глеб подумал, что это могла быть и покойная жена банкира в молодости, но тут же отказался от этой мысли: снимок был цифровой, отменного качества — в ту пору, когда жене Казакова было двадцать лет, делать такие еще не умели.

— Ну, чего уставился? — неожиданно агрессивно спросил Казаков, заметив, куда он смотрит. — Хороша Даша, да не ваша!

— Насколько я понимаю, это кто-то из членов вашей семьи, — спокойно ответил Глеб.

— Дочь, — буркнул Казаков. — И если ты, красавчик, начнешь подбивать клинья... Имей в виду, я только с виду такой добрый.

— Кто это вам сказал, что вы с виду добрый? — сказал Глеб. — Кто-нибудь из подчиненных? Ну, так это был обычный подхалимаж.

Казаков вытаращил на него бешеные глаза и несколько раз моргнул, а потом с шумом выпустил из легких воздух и рассмеялся.

— Язык у тебя, конечно, подвешен, — повторил он, все еще посмеиваясь. — Но ты гляди, особенно его не распускай. Я человек прямой и подхалимов не люблю, но знаешь ведь, как древние римляне говорили: что позволено Юпитеру...

— Не позволено быку, — закончил за него Глеб. — Да, я вас отлично понял. Не беспокойтесь. Я человек военный и знаю, что такое дисциплина и субординация. Что же до вашей дочери, то она, как я понял, поступает под мою охрану вместе с вами и вашим имуществом, так что знать ее в лицо — моя прямая обязанность. Приятная обязанность, я бы сказал. У вас очень красивая дочь.

— Сам знаю. Но ты о ней даже и не мечтай, понял?

— Я женат, — напомнил Глеб. Казаков пренебрежительно фыркнул.

— Эка, удивил! Как будто это кому-нибудь мешало. Впрочем, у тебя все равно ни черта не выйдет, через неделю она улетает обратно в Сорбонну. Кстати, организация ее отъезда с этой минуты ложится на тебя — билеты, рейсы, меры безопасности и все такое прочее.

— Разумеется.

— Разумеется, когда имеется, — снова сострил Казаков. — Ну все, свободен. Скажешь моей секретарше, что зачислен с испытательным сроком, она подготовит необходимые бумаги и все тебе объяснит. Да, кстати, напомни, как тебя зовут. У меня, знаешь, память на имена — ну, буквально ни к черту...

Глеб это знал.

— Комаров, — сказал он, — Федор Григорьевич. Казаков почесал лысину согнутым мизинцем, задумчиво потрогал бородавку на носу.

— Будешь Комаром, — сказал он. — Я, знаешь, всем клички даю, мне так проще запоминать. Согласись, кличка — это все-таки лучше, чем когда в тебя тычут пальцем и говорят: “Э!”

Глеб молча наклонил голову. Он не пообщался с банкиром Казаковым и получаса, а ему уже хотелось, чтобы подозрения генерала Потапчука в отношении этого плешивого борова подтвердились, — тогда его можно было бы убрать с чистой совестью.

Через час все необходимые формальности были соблюдены. Подробное ознакомление начальника охраны с делами было решено отложить до завтрашнего утра. Глеб понял это так, что Казаков хочет все хорошенько обдумать, прежде чем подпускать к себе совершенно незнакомого человека.

Выходя из банка, он автоматически бросил взгляд на электронное табло возле окошечка обменного пункта. Курс доллара снова немного понизился, у закрытого по случаю технического перерыва окошечка стояла небольшая терпеливая очередь.