Числовой код бессмертия

Как же он быстро оправился от растерянности и перешел в наступление. Правду он хочет узнать! А где эта правда? Судя по всему, ни один из присутствующих понятия не имеет, почему оказался здесь, на этой даче. Конечно, никакой Иван их не приглашал. Они сами приехали, точно так же, как он, по своей воле… По своей ли?

— Ну, так что? — Вячеслав смотрел на него уже с откровенной ненавистью. И все остальные, почувствовав силу на своей стороне, перестали смущаться и неприязненно уставились на него. Александр Иванович ничего не ответил и вышел из комнаты.

На крыльце стояла Маша, в одном свитере, без куртки. Снег успел покрыть дорожку перед домом довольно толстым слоем.

— Вы же простудитесь! — Он тронул девушку за плечо. — Пойдемте, холодно.

Она резко обернулась, но, увидев, что это он, успокоилась и улыбнулась.

— Простите, что я вот так убежала. — В отличие от тех, кто остался в комнате, она смотрела на него доверчиво и даже ласково. — Но я действительно не знаю… Вчера мне казалось, что знаю, а сегодня… Я была уверена, что меня пригласил Иван, когда ехала на вокзал вчера вечером, и не удивлялась этому, хоть это было и странно: мы совсем не общались с ним вне курсов. Да, насколько я знаю, никто ни с кем не общался. А тут вдруг такое приглашение… Не понимаю, как я дачу нашла, я здесь никогда не бывала раньше. Все это очень странно. — Маша отвернулась и тихо, почти шепотом проговорила: — Все вообще очень странно. Может быть, это опять только сон? Я уже ничего не понимаю!

— Сон? — выкрикнул слишком громко Александр Иванович. — Вам снятся сны? — Он чуть не сказал: тоже снятся, но вовремя опомнился.

— Ну, сны снятся всем, — она опять улыбнулась и очень напомнила ему Ирину Молчанову: и улыбкой, и фразой. — Только эти сны какие-то… не знаю.

— Слишком реалистичные? — подсказал Александр Иванович и испугался, что выдал себя. Но, кажется, Маша этого не заметила. Ей хотелось поговорить о своих снах. Хоть с кем-нибудь, хоть с ним, например.

— Да. Но не только. Все они ужасно несчастливые. Все они кончаются моей смертью. Разные способы смерти — вот что такое мои сны. И мне кажется, что я действительно скоро умру. Раньше мне никогда не снилась смерть, ни моя, ничья вообще. А теперь…

— Чужая смерть вам тоже снится?

— Да, иногда. Но чаще всего моя. И это так страшно! Вот и сегодня ночью мне снилось, что мы все собрались здесь на даче — все в точности так, как было на самом деле, а утром приехали вы.

— Вам приснилось, что я приехал?

— Да, представляете? — Она жалобно улыбнулась. — А потом мы все вместе отправились на станцию, по унылой дороге, вдоль серых столбов высоковольтной линии, ветер раскачивал провода и жутко выл, шел снег, он бил прямо в лицо, слепил глаза. Я поскользнулась, стала падать, но в последний момент ухватилась за что-то — мне казалось, что это ветка, а оказалось — электрический провод. Обрыв на линии, поэтому и нет на даче электричества — вот о чем я подумала, прежде чем умереть. Вы приехали — первая часть сбылась. Значит, я действительно умру?

— Нет, ну что вы! — Он обнял Машу за плечи. — Мы на станцию пойдем через поле. Этот путь не очень удобный, но проверенный — я ведь и не знал, что здесь есть где-то дорога, через поле и шел — а главное, там нет никаких проводов. Все обойдется, поверьте. Мы ведь теперь знаем, чего следует опасаться.

— Да? — Маша доверчиво прижалась к нему, улыбнулась. — Я просто буду держать руки в карманах.

— Конечно. Вот увидите, что все будет хорошо. Вы доживете до глубокой старости.

Последняя фраза выскочила сама по себе, помимо его воли и испугала его. Но еще больше испугала Машу. Она в ужасе отпрянула от Александра Ивановича и замерла, словно в каком-то столбняке. Хотела что-то сказать, но не смогла, губы беззвучно шевельнулись и тоже замерли в неестественном положении, словно их настигла внезапная смерть во время крика.

— Что с вами, Машенька? — Александр Иванович тронул ее ладонь, ледяную и совершенно без-жизненную.

Губы ее опять шевельнулись и скривились в жалобную улыбку.

— Зачем вы это сказали? — еле слышно прошептала она. — Теперь уже ничего не изменишь.

— Почему не изменишь? — так же тихо спро-сил он.

— Потому что… — Она провела рукой по лицу, будто стирая сон. — Я не все рассказала. В моем сне было еще кое-что. Эта фраза… Вы читали чужие письма. После того как я умерла, вы читали чужие письма. И это было самое страшное.

— Чужие письма? — переспросил Александр Иванович и нервно рассмеялся. — Я никогда не читал чужих писем, — с усилием, но твердо проговорил он и почувствовал, что обманывает. — А что это были за письма?

— Не знаю, ведь не я их читала, а вы. Но после того, как вы закончили читать, сказали, обращаясь к кому-то: «Ты доживешь до глубокой старости». И тогда я поняла, это означает, что никто из нас до старости не доживет. Мне трудно объяснить, как я это поняла, но во сне мне стало это совершенно ясно. Никто не доживет до старости из тех, кто собрался сегодня на даче.