Чиста английское убийство

Допивает залпом и направляется к двери, бросив через плечо: "А водка-то, между прочим, должна быть настоящая, русская!"

— Ну что, подпишете почетную капитуляцию, сэр? — вопрошает после довольно продолжительной паузы Скерес.

— Капитуляцию... Живой — и разговорчивый! — Чолмли — это, между прочим, твой прокол, а не чей-нибудь!

— Mea culpa... Его светлости докладывать будем?

— Нет, разумеется! "Прощение получить легче, чем разрешение"...

Сцена 5

Джон Бест (опять в гражданском) идет по лондонским улицам, явно проверяясь на предмет слежки: неожиданно сворачивает в проходной двор, потом бросает взгляд назад через зажатый в кулаке осколок зеркальца. В конце концов ныряет в неприметный, но респектабельный ресторанчик "Копченый угорь" и, обведя взглядом средней заполненности зал, подсаживается к ожидающему его в уголке Рэли.

В ту же секунду за их столиком, как по волшебству, материализуется третий — насмешливо улыбающийся Поули:

— "Где двое или трое собрались во имя мое, там и я среди них"! Не сочтите за богохульство, джентльмены...

Бест ошарашено хватается за рукоятку кинжала, но обнаруживает уже упершееся ему в живот острие стилета:

— Только без глупостей!..

Рэли же на происходящее взирает скорее благосклонно:

— Ну, богохульствами нас точно не проймешь, а собрались мы, похоже, и вправду "во имя ваше"... Вы, вероятно, и есть тот самый джентльмен Службы, который "найдет нас там и тогда, когда сочтет это целесообразным"?

— Он самый, сэр!

— Кстати, тут недурная кухня. Не хотите заказать что-нибудь... ностальгическое? Пудинг там, или типа того?

— Помилуйте, — со смехом отмахивается резидент, — порой единственное, что всё-таки примиряет меня с Континентом — это отсутствие там английской кухни, век бы ее не видеть...

— Ну а как насчет доброго английского эля?

— А вот это предложение, от которого невозможно отказаться!

Три кружки темного сдвигаются в чоке, роняя пену. После чего Рэли обращается к собеседнику уже без тени улыбки:

— Мы вас слушаем. Мы вас внимательно слушаем!

— Адмирал, — приступает Поули, — поверьте: Служба сейчас делает всё для спасения нашего оперативника, Драматурга; всё, и даже больше.... И — понимая предмет вашего отдельного беспокойства — в пыточный подвал он не попадет ни при каких обстоятельствах. Ни при каких — если вы понимаете, о чем я... Я готов вам в этом поклясться... кстати, а чем следует клясться атеисту?

— Понятия не имею — об этом надо спрашивать у атеистов. А мне вполне достаточно вашего слова джентльмена... Так чего вы от нас хотите?

— Чтоб вы не лезли, куда не просят, и не путались у нас под ногами: хуже нету при тайной операции, чем угодить под дружественный огонь — уж поверьте... И если вы угробите нам операцию... и Драматурга!.. — полезши поперед батьки в пекло... Сдается мне, что вам потом будет очень стыдно, Адмирал. Dixi.

— Ладно, — роняет Рэли. — Можем ли мы вам чем-то помочь?

— Да, нам могут пригодятся ваши оперативные возможности непосредственно во Дворце, — Поули, вставая, кивает на безмолвного Беста. — Но только — никакой самодеятельности, о-кей?

— Что ж, парни, — подымается и Рэли, — как напутствуют у нас, в Королевском флоте: "Доброго ветра — Fair winds!"

— Отличное напутствие, кстати, — отвечает Поули со скрепляющим рукопожатием. — Пошлите нам ветер — а уж попутным мы его сделаем сами! Кстати, говорят у вас, в Королевском флоте, бытует присловье: "Кроткие наследуют землю. Мы — море"; тоже богохульство, конечно — но мне нравится, черт побери!

Сцена 6

Паб весьма средней руки, в зале — людно и накурено. За угловым столиком — Поули и Скерес, тихий разговор которых не слыхать из-за гомона других посетителей; на столе — пара кружек эля, из которых едва отхлебнуто. Поули что-то быстро чертит на листке бумаги; камера берет крупный план — теперь зрителю видна план-схема, с какими-то крестиками и стрелками. Скерес, подавшись вперед, тычет пальцем в одну из стрелок на схеме и отрицательно мотает головой. Поули, сощурившись, что-то прикидывает в уме, потом со вздохом соглашается и, скомкав листок, поджигает его в пепельнице; не глядя, сует монетку подскочившему "на огонек" халдею и тоже склоняется вперед, к Скересу, излагающему тем временем, загибая пальцы, какие-то неслышные за шумом доводы.

Сцена 7

Горящий камин выхватывает из полутьмы низкий столик с пузатой бутылкой и глубокие кресла, в которых устроились, со своими стаканами, Томас Уолсингем и Поули; Одри Уолсингем застыла безмолвным изваянием позади мужа, опершись на его плечо и безотрывно глядя в пламя.

Бегущая строка: "Поместье Уолсингемов Скадборо, графство Кент; 28 мая 1593 года".

Уолсингем (ностальгически):

— Но ты-то ведь еще застал времена, когда Служба базировалась на Сизинг Лейн, наискосок от Тауэра! Тогда в сферах так и говорили: "Сизинг Лейн предупреждает" или "Сизинг Лейн уперлась и ни в какую!"