Чиста Английское убийство

3) Однако между 21 и 27 мая (точные даты неизвестны) всплывает новая порция доносов на Марло, с более серьезными обвинениями: помимо атеизма и богохульства (плюс весь комплект связей с Рэли и «Школой ночи»), там уже и содомия, и фальшивомонетничество, и много чего еще.

4) Этот шум доходит до королевы (!), и следует ее раздраженная резолюция: «Разобраться и доложить!» Ну и перспектива: перед Марло — «допроса третьей степени» с последующим эшафотом (доказанный атеизм, напомним — государственное преступление), а перед Бёрли и Рэли — как минимум, неприятных объяснений с Ее Величеством.

5) Но 30 мая Марло внезапно получает кинжалом в глаз в пьяной драке со своими коллегами по «Интеллигентной службе». «Концы в воду» — ну, вот так уж удачно (для всех!..) совпало…

6) 1 июня Марло, после скомканного до считанных часов расследования, похоронен в безымянной могиле во дворе дептфордской церкви.

7) 2 июня материалы дела ложатся на стол Ее Величеству в отредактированном виде: из них вычеркнуты все упоминания о Рэли и «Школе ночи» (и о табаке, почему-то…) Засим — дело закрыто; «Следствие окончено — забудьте!».

Крайне любопытно, что Витгифт с Эссексом (точно знавшие содержание исходников тех доносов) смолчали: после гибели ключевого свидетеля атака на Рэли через «Школу ночи» все равно захлебнулась, и доигрывать «до короля» эту партию они не стали. (Через год, весной 1594, идеолог Витгифт предпримет сольный крестовый поход на то гнездо вольнодумства, но без поддержки силовиков Эссекса там всё кончится пшиком.) Что же до «рифмоплета Марло», то сам по себе он был фигурой совершенно не того масштаба, чтобы представлять самостоятельную ценность для могущественных игроков, сидевших по сторонам той шахматной доски (и вот это — единственный пункт, по которому мы согласны со сторонниками гипотезы о «случайной драке», например с Джеймсом Дауни, 2007).

…Если же рассмотреть события тех 10 майских дней не совсем уж конспективно, а чуть поподробнее, то там — вообще чудеса в решете!

Ну, начать хоть с того, что протоколов тех заседаний Тайного совета — от 18 и 20 мая — нету! Вот именно они, почему-то, и не сохранились — при том, что искали их, по всем архивам, с сами понимаете какой дотошностью. (Тру-конспирологов, продолжающих с упорством, достойным лучшего применения, писать чушь про «засекречивание» королевой материалов Дептфордского расследования, ЭТОТ удивительный факт почему-то совершенно не напрягает…) Специально подчеркнем: нет именно протоколов заседаний, при том, что Совет в эти дни вполне себе работал, и записи секретариата от этих чисел есть[28]!

Далее: «ордер на арест Марло», выписанный 18 мая, таковым вовсе не является. Собственно, вот он (ничего секретного): «A warrant to Henry Maunder one of the messengers of her Majesties Chamber to repaire to the house of Mr Thomas Walsingham in Kent, or to anie other place where he shall understand Christofer Marlow to be remayning, and by vertue hereof to apprehend and bring him to the Court in his Companie. And in case of need to require ayd»[29].

Генри Маундер — это человек, 20 лет прослуживший в свите Ее Величества, и выступает он тут как королевский гонец, а не как курьер (разница понятна?); ему приказано — найти Марло, гостящего в кентском поместье Томаса Уолсингема, и сопроводить его ко Двору. А поскольку он именно гонец, и именно королевский, то начальный и конечный пункты его маршрута — это, безвариантно, Нонсачский дворец на границе Кента и Саррея, где сейчас и пребывает тот Двор. Более того, из текста ордера следует, что ни о каком «аресте» там речи нет, и Марло вызван именно как свидетель: если бы его вызывали в любом ином качестве, то там непременно появилась бы формулировка — «to answer matters».

Пресловутый же «арест Марло» родился из слова «apprehend» — это действительно одно из значений. Однако при изучении судебной практики той эпохи обнаружилось, что распоряжения в этой формулировке получатели иной раз вообще посылали лесом, и никому из них ничего за это не прилетало[30]. Вот если в ордере фигурирует обвинение — таким не поманкируешь; ну, так тогда и гонец является к адресату не с одной бумажкой, а с компанией крепких парней из местной стражи… Историкам и юристам этот нюанс известен давно, где-то с середины двадцатого века, но вот литературоведы по сию пору продолжают переписывать друг у друга «arrest».