Чистая душа

— Это вовсе не смешно, товарищ полковник, — сказал Журавлев.

Полковник потушил игравшие в глазах искорки смеха и перешел на серьезный тон:

— Хорошо, мы разберемся.

Когда капитан вышел и они с комиссаром остались одни, Ромашкин опять весело засмеялся:

— А ведь решительные есть парни среди нашей молодежи, а? С характером. Способные проявить себя в деле, а?

Комиссар по-прежнему был хмур.

— По-моему, восторгаться тут нечем, — сказал он. — Отвратительный, хулиганский поступок! Гнать таких из училища! Если он такой герой, пусть на фронте показывает свое геройство.

— И покажет, не спешите. По-моему, на фронте нужны именно такие волевые командиры. Чтобы в решительный час могли занять место упрямых, загордившихся стариков, не желающих давать дорогу смелой молодежи. А? Как по-вашему, комиссар?

— Товарищ полковник, если вы будете объявлять благодарность таким курсантам, если будете хвалить их и говорить: молодчина! — когда они допускают хулиганский поступок, не думайте, что это приведет к хорошим последствиям.

Полковник опять рассмеялся:

— Не беспокойтесь! Я ведь не хвалю его.

— Если не накажете его, разве это не будет той же похвалой?

— Накажу. И все же я понимаю Сабитова. Это спорт, он не хулиган.

Когда вошел Рифгат, комиссара в кабинете уже не было.

Рифгат вошел и вытянулся перед полковником. В душе он не считал себя виноватым и решил держаться смелее. Он четко отдал рапорт:

— Товарищ полковник, курсант Сабитов по вашему вызову явился.

Взгляд полковника казался сердитым.

— Товарищ курсант, как вы посмели поднять руку на капитана?

— Я не знал, что это капитан. — В голосе Рифгата не было и тени раскаяния или признания своей вины. — Тем более, товарищ полковник, он нарушил условия соревнования. По условиям соревнования…

Рифгат не просил прощения, и это понравилось полковнику. Однако, боясь выдать себя, он решил не затягивать дело.

— Молчать! — оборвал он Рифгата. — Пять суток ареста! Идите доложите своему командиру.

— Есть пять суток ареста! — отчеканил Рифгат я, четко повернувшись, вышел.

Полковник Ромашкин, оставшись один, облегченна улыбнулся. «Нет, нравится мне этот парень, — подумал он. — Видно, почувствовал черт эдакий, что я не сержусь. Я назначаю ему взыскание, а он отвечает так, словно получил награду… Ну да ладно, бог с ним».

10

Рифгат ожидал, что его отдадут под суд трибунала, а получил всего пять суток гауптвахты, — это действительно можно считать наградой. Вдобавок его посадили к Шакиру. Это было для него большой радостью.

Шакир просидел на гауптвахте уже более двух суток и встретил товарища как видавший виды арестант:

— Чему обрадовался? Думаешь, пришел в гости?

— Конечно, в гости!

Рифгат рассказал, как попал сюда.

— Молодец, — серьезным тоном сказал Шакир.

— Как ты, Шакир, себя чувствуешь? Не очень скучно здесь?

— Скучать тут не дают. То посылают сгребать снег, то чистить картошку… Мечтать или сочинять стихи некогда. Ну, рассказывай, какие новости на воле?

— «На воле»! — передразнил Рифгат. — Как будто ты год просидел в тюрьме.

— С меня и этого довольно. Писем нет?

— Есть, брат. Есть письмо от Миляуши. Очень интересное письмо. — Рифгат стал рыться в карманах.

Шакир не выказывал нетерпения.

— Что пишет? — спокойно спросил он.

— Читай сам. Письмо адресовано нам обоим.

Шакир взял письмо и стал читать про себя. Рифгат затаив дыхание наблюдал за ним.

Вот лицо Шакира вспыхнуло как кумач. Сам не замечая, он быстро взглянул на Рифгата, словно человек, которого поймали на чем-то постыдном.

«Значит, он», — подумал Рифгат.

Шакир не отрываясь дочитал письмо до конца и уже спокойно отдал Рифгату:

— Ничего особенного не вижу.

— Будто тебя нисколько не заинтересовала история Каримы?

— Для меня это не новость.

— Как не новость? Откуда ты знаешь об этом?

— Понимаешь, Рифгат, ты не ошибся: подлец, о котором говорит Миляуша, — это действительно я.

— Что ты говоришь, Шакир!

— А разве ты не подозревал меня? Подозревал ведь?

— По правде сказать, было такое, но, подумав хорошенько, я разубедил себя.

— А что? По-твоему, я не способен на такое?

— Конечно, Шакир. Я ведь не забыл, как ты готов был драться насмерть со мной из-за Миляуши.

— Если хочешь знать, это случилось именно в тот день. Там же, на берегу Камы.

— Не могу понять тебя, Шакир. Если врешь, зачем это тебе?

— Да что здесь такого, чтобы не поверить?

Рифгат не сразу ответил на вопрос. Ему в самом деле трудно было понять Шакира. Может быть, шутит? Нет, не похоже, чтобы шутил. Впрочем, в самом деле, почему бы и не поверить? Рифгат и сам пришел к этому выводу. А теперь, когда Шакир признался… Вот тем-то он и сбил его с толку, что сам признался… Что за человек Шакир? Неужели он такой подлец?..

— И все-таки странно, — сказал он наконец, отвечая Шакиру. — Предположим, здесь в училище, откуда тебя могут отправить на фронт, где ты можешь погибнуть, здесь ты цинично отзываешься о женщинах и готов гулять с кем придется. Но там, в Ялантау, когда рядом с тобой девушка, которую ты горячо любишь, зачем надо было тебе совращать другую? Как это понять?

Шакир посмотрел на товарища, как глядят на ребенка.