Чистая душа

— Насчет маскировки теперь очень строго, — проговорила она.

— Я этого не знал, — сказал Рифгат.

— Ой, кто это? Кто вы?

— Не бойтесь, это я, Рифгат, сын Гульсум-апа.

— Рифгат? Не может быть! А я тебя и не узнала! Вот это новость! Сейчас я…

Она быстро опустила маскировочные шторы на окнах и зажгла свет.

— Это ты, Карима?

— Рифгат! И правда Рифгат! Как ты вырос! Настоящий мужчина! Ой, а что у тебя на щеке?

Рифгат на какой-то момент смутился, не зная, что сказать.

— Давай поздороваемся, Карима.

Карима протянула руку.

— Совсем я растерялась. Ведь так неожиданно… Ой, что у тебя с руками?

— Ничего страшного. А где мама?

— Гульсум-апа скоро придет. То-то ей будет радость! Поставлю-ка я пока самовар.

Поминутно уходя то в боковушку, то в сени, Карима успевала рассказывать Рифгату про домашние дела.

— Работы у мамы, наверно, прибавилось? — спросил Рифгат. — Как она, не очень сдала?

— Нет, ничего, все в порядке. Даже помолодела. В школе все ее очень любят…

Карима быстро и ловко расставляла на столе посуду, а Рифгат невольно любовался ею.

Да, выросла, расцвела Карима! Стройнее стала фигура и миловиднее ее немного осунувшееся смуглое лицо. А в черных глазах столько приветливости.

— Ты похорошела, Карима, — заметил он.

В глазах Каримы мелькнула грусть.

— Где уж нам хорошеть! Столько работы, и так уж…

— Ну как сын? Растет?

Карима невесело улыбнулась:

— Думаю, что тебе известна его «биография»?

— Все знаю! Он спит? Можно взглянуть?

— Что-то молчит. — Она подошла к кроватке. — Вон дядя приехал, сынок.

Рифгат подошел ближе.

— О-о! — залюбовался он ребенком, который старательно сосал соску. — Неужели это сын Шакира? На кого же он похож?

— Говорят, на деда. Только вот отец забыл…

— Я не понимаю Шакира, — сказал Рифгат. — Кажется, неплохой парень…

Рифгат не успел закончить — во дворе послышались детские голоса.

— Мама?

— Да, это Гульсум-апа. Ребята ее всегда провожают до самых дверей.

Рифгат бросился навстречу, но Карима загородила ему дорогу.

— Постой! Так нельзя — сердце у нее слабое. Я выйду сама, предупрежу ее.

Рифгат остался стоять, а Карима выбежала в сени.

— Угадайте, Гульсум-апа, какая у нас радость! Не впущу, пока не угадаете!

— Какая еще там у тебя радость?

— Уж так и быть скажу: Рифгат приехал!

Перешагнув порог комнаты, Гульсум-апа упала на руки сына и разрыдалась.

7

Прошли минуты волнения, и все уже сидят за столом. Рифгат достал выданные на дорогу хлеб, колбасу, печенье и сахар. Кроме того, матери он купил на казанском базаре гостинец — плитку чая. На столе шипела большая сковорода с яичницей.

Гульсум-апа радостно смотрела на возмужавшего сына. Вместе со слезами ушли из ее сердца тревоги последних лет. Она обстоятельно отвечала Рифгату на все его расспросы об Ялантау.

Поговорили о работе в школе, о том, что нынешней осенью измучились с заготовкой дров, — пришлось ездить на тот берег Камы пилить дрова. А ученики старших классов были посланы в деревню, чтобы помогать колхозам.

Рифгат слушал, терпеливо ожидая, когда мать заговорит о Миляуше. Однако ни мать, ни Карима не вспомнили о ней. Пришлось задать вопрос:

— А как поживает Миляуша?

Гульсум-апа не спешила ответить. А Карима спросила:

— Разве вы не переписываетесь с ней?

— Давно ничего не получал от нее. Мне говорили, что она должна быть в Ялантау?

— Да, правда, — вдруг вспомнила Гульсум-апа. — Ну и память же у меня! Только сегодня ее мать говорила… Да, она в Ялантау. А завтра утром уезжает в Казань.

— Завтра утром? — Рифгат вскочил, забыв, что сидит с матерью. — Мне надо увидеть ее. Я пойду…

— Ой, сынок, не поздно ли? Да и темно на улице.

— Нет, мама, все-таки я схожу к ним.

— Не успел приехать, — огорчилась мать, — не нагляделась я на тебя…

— Наглядишься, мама, я пробуду у тебя еще дней пять-шесть. Схожу!

— Хоть бы чай-то допил!

— Боюсь опоздать, могут лечь спать.

Поправляя гимнастерку, Рифгат подошел к зеркалу. Однако не успел оглядеться, как погас свет.

— Вот тебе и на! — пробормотал Рифгат. — Что случилось?

— Такое у нас случается. И не знаешь, когда загорится. Иной раз неделю не горит.

Карима зажгла керосиновую лампу. Комната тускло осветилась. Всем стало немного грустно.

Рифгат молча надел шинель и фуражку. Мать проводила его до дверей.

— Долго не задерживайся, сынок, ладно?

Рифгат вышел во двор и исчез во тьме.

8

В доме Миляуши сегодня праздник.

Еще бы! Сегодня должен прийти дорогой гость, будущий зять!.. Гульниса не пожалела ничего, чтобы приготовить угощение. Стол был полон вкусных блюд — совсем не по военному времени. В печи жарилась начиненная яблоками жирная утка.

— Какая же ты мастерица готовить, мамочка! — хвалила Миляуша. — Боюсь, не съесть бы до прихода Сайфуллы.

— Авось, зятек не заставит долго ждать…

— Как ты сказала, мама? — даже рассердилась Миляуша. — Какой такой зятек? Не торопись! Еще ничего не известно.

— Неужели так сказала? Вот ведь язык-то!

— Смотри не сболтни при Сайфулле.

— Не дай бог! Осрамишься…

Сайфулла пришел ровно в шесть, как договорились.

— Вот вы молодец! — встретила его Миляуша. — Люблю аккуратных людей. Давайте вашу шинель.