Чистая душа

— Не подумай, Миляуша, худо. Только лучше не называть его.

— Прости, Карима, не сердись.

— Я не сержусь, зачем мне сердиться…

Миляуше больше нечего было сказать, и она почувствовала себя совсем неловко.

— Я пойду, Сания-апа, до свидания, — поднялась она, — Ведь я зашла, чтобы только повидать вас. — Она повернулась к Розочке. — И вот эту милую девочку.

До отъезда еще встретимся, Сания-апа. До свидания!

Поднялась и Карима.

— И ты собралась уходить? Посиди, Карима, — сказала Сания.

— Нет, пойду, Сания-апа. Загляну в другой раз. До свидания.

Как ни в чем не бывало Карима ушла вместе с Миляушой. На душе у Сании остался неприятный осадок от этой встречи.

«Напрасно я отпустила ее, — подумала Сания, — Кажется, она пришла о чем-то поговорить со мной. Самолюбивая девушка!..»

9

Сания была права. Карима пришла к ней поделиться горестями как с человеком, который ей ближе матери, попросить совета. После разговора с Миляушей открылись душевные ее раны, которые были тайной даже для Сании. Ей непременно надо было поговорить с Миляушой.

Выйдя за ворота, Миляуша остановилась: она не знала, куда пойдет Карима.

— Я провожу тебя немного, — сказала Карима, — Если не рассердишься, хочу кое о чем спросить у тебя.

— Зачем мне сердиться? Ты какая-то странная стала, Карима…

В школьные годы обе они участвовали в общественной работе, вместе играли, веселились, шалили с мальчишками. О чем бы ни захотели поговорить, начинали без всяких оговорок. А теперь… одна — «прости», другая — «пожалуйста»! Да что с ними случилось?..

— Действительно, — сказала Карима, — если подумать, ничего особенного не случилось. Я нисколько не жалею, что оказалась в таком положении. Других это больше волнует. Сама знаешь, родить, не имея мужа, у нас до сих пор многие считают большим несчастьем…

Миляуша молчала, еще не уяснив себе, как следует отнестись к этим словам Каримы.

— Даже мама прогнала меня, сказала, чтобы я не показывалась ей на глаза, — сказала Карима таким тоном, будто говорила о чем-то самом обыкновенном. — Боится разговоров. Я с этим смирилась. Не могу только понять беспечности человека, который скоро станет отцом.

Миляуша слушала молча. Раз Карима сама не хотела сказать, кто он, будущий отец, спрашивать казалось неудобным. Словно понимая это, Карима заговорила сама:

— Знаешь, он ведь учился вместе с вами.

— Неужели?

— Прошлой весной закончил десятилетку, а сейчас в армии. Уехал и пропал. Знаю — жив, здоров, а не пишет. Я ему обо всем написала. Не отвечает.

— Почему ты скрываешь от меня, кто он?

Карима не ответила. Она сама задала Миляуше вопрос:

— Скажи, Миляуша, ты любишь кого-нибудь? В школе мы дразнили тебя, что ты влюблена в Рифгата, потом — в Шакира. Ты действительно была дружна с ними. Есть у тебя по-настоящему любимый человек?

— Положим, есть.

— Я не спрашиваю кто. Но мне хочется знать — он любит тебя?

— Положим, любит.

— Точно знаешь?

— Ну, точно.

— Извини, если вопрос мой покажется грубым, но мы уже не дети: ты была с ним близкой?

— Нет, не была.

— И он… не предлагал тебе?

— Что предлагал?

— Ну, то, что мы называем дурным предложением…

— Если бы предложил, я бы прогнала его.

Карима задумалась.

— Почему? — спросила она наконец.

— Можно сделать предложение, чтобы пожениться и вместе жить. В крайнем случае можно поцеловаться в знак взаимной любви. Но то, что ты говоришь… Нет, порядочный парень никогда не начнет с дурного предложения девушке, если любит ее по-настоящему.

— А если любит не по-настоящему?

— Как видно, Карима, в этом вопросе ты опытнее, чем я. Ты уже готовишься стать матерью.

— Ну, так я тебе скажу: да, есть такие парни… Девушку, которую любят, берегут, а чтобы удовлетворить свое мужское желание, идут к нелюбимым девушкам. Ты допускаешь это?

— Не допускаю. Значит, он и меня не любит. Значит, он просто подлый человек.

Обе замолчали. На улице было холодно. Не обращая внимания на прохожих, они молча шагали по скверу.

Вдруг услышали чей-то голос:

— Здравствуй, Баязитова!

Девушки остановились. По тротуару к ним шел Мухсинов.

— Здравствуйте, Мухсинов-абый.

Мухсинов подошел.

— Ну что отец пишет? Как живешь?

Миляуша коротко ответила на его вопросы о себе и об отце.

— Что же ты не спросишь про Шакира? — усмехнулся Мухсинов.

Миляуша смутилась, однако не растерялась и бойко ответила:

— Я получаю от него письма.

— А, вон как! Переписываетесь, значит?

Мухсинов перевел свои зеленые глаза на Кариму.

Карима потупилась.

— Что это за девушка? Такая застенчивая? — сказал он, но, не дождавшись ответа, поспешил их оставить. — Ну ладно, до свидания!..

Мухсинов перешел на тротуар, а Карима с Миляушей продолжали бродить по скверу.

— Он нисколько не напоминает Шакира. По-моему, люди не зря болтают, наверно, Шакир в самом деле не его сын. Уж очень непохож.

— Кто знает… Он и сам, говорят, из-за этого не очень любит своего Шакира…

— Кстати, — сказала Карима, — ты мне так и не ответила. В школе тебя дразнили Шакиром и Рифгатом. Кого из них ты предпочла бы?