Чистая душа

— Хорошо, товарищ Беляев, — сказал комиссар, — поможем!

Сделали еще одни носилки и продолжали группой выбираться из окружения. Густой лес скрывал их.

Но вот лес стал редеть, все чаще стали попадаться березы и осины. Наконец открылась просторная поляна. Полоса еще не убранной ржи спускалась к маленькой речке. Две деревни виднелись на том берегу.

Отряд остановился в лесу. Раненых уложили на землю. Павленко развернул карту и подозвал Беляева.

— Садитесь, — предложил комиссар. — Зрение у вас хорошее, товарищ Беляев?

— Хорошо вижу, товарищ комиссар, трахомой не болел.

— Трахомой? — спросил удивленно комиссар. — А вы откуда?

— Из Чувашии. С трахомой в наших краях еще до сих пор не покончено.

— Так вы чуваш? А вас не отличишь от русского.

— И по-татарски говорить могу, товарищ комиссар.

Комиссар некоторое время помолчал, обдумывая что-то.

— Хорошо, — сказал он наконец, — смотрите сюда…

Они склонились над картой.

Через час Беляев, взяв с собой красноармейца, вышел в разведку. Им было поручено проверить деревни у речки, расспросить колхозников и найти надежных людей, чтобы пристроить у них раненых.

2

На берегу речки рос густой ольховник и разведчики решили через него пробраться к ближней деревне. Из предосторожности сделали круг по опушке леса. Там их никто не видел. В то же время ведущая в деревню дорога и заречные деревенские дома были у них перед глазами.

Речка оказалась неглубокой. Со звоном она бежала между замшелыми камнями, и почти в любом месте ее можно было перейти, не замочив ног.

Разведчики молча пробрались по тропинкам, вытоптанным стадом в ольховнике, и вышли на дорогу, которая буквально через сотню метров терялась в невысокой роще.

Беляев вдруг заметил двух мальчуганов, вышедших из рощи. Словно почувствовав, что за ними наблюдают, они остановились и тут же, повернув с дороги, пошли по опушке леса.

— Почему они пошли туда? — прошептал Беляев, — Видно, боятся ходить по открытой местности, как и мы с тобой… Пойдем-ка назад, перережем им дорогу.

Разведчики повернули назад и засели в кустах.

Мальчики не заставили долго ждать. Шедшему впереди мальцу с рыжими лохматыми волосами, в синей рубашке, заправленной в широкие брюки, было не больше десяти лет. Другому можно было дать двенадцать. Его рубашка, показавшаяся издали белой, оказалась полинявшей солдатской гимнастеркой. И на голове у него была побелевшая от солнца пилотка.

Они прошли через ольховник к реке, попили воды, умылись. Младший спросил:

— Павка, когда пойдем туда?

— Все! Больше туда не пойдем.

— Почему?

— Так. — Старший взял корзину, поставленную на камни, и строгим голосом предупредил товарища — Ты смотай, Петушок, не болтай об этом.

— Ясно!

— Пусть и мать ничего не знает. Ну, пошли!

Мальчики поднялись. Ждать больше было нельзя, и Беляев, чтобы не испугать ребят, как можно мягче окликнул:

— Павлик!

Мальчики замерли на месте. Оба широко раскрытыми глазами смотрели на разведчиков.

— Откуда идете, ребята? — спросил Беляев.

— Ходили по грибы, — ответил Павлик и посмотрел на товарища так, будто хотел сказать: «Ты помалкивай, отвечать буду я».

— Далеко ходили?

— Не-ет, тут, поблизости…

— А где же грибы?

В корзине Павлика лежали лишь три подосиновика.

— А ты, Петушок? Где твои грибы?

— Мы собирали в одну корзину, — поторопился ответить за него Павлик.

«В этом мальчике что-то есть», — подумал Беляев про себя. Но сделал вид, что верит его словам.

— Вы из какой деревни?

— Из Сосновки.

По карте Беляев знал названия обеих деревень, но, решив проверить, как ответят мальчики, показал рукой на Подлесную.

— Вот из этой?

— Нет, это Подлесная. Сосновка другая — вон та.

— Разве? В этих деревнях нет немцев?

— Нет, пока не показывались.

— Отец дома?

— А кто вы такие? Зачем вам мой отец?

«Нет, Павлик не такой уж наивный, как мне показалось вначале, — подумал снова Беляев. — С ним можно говорить серьезно».

3

Беляев не ошибся.

Павлик как-то прочел в газете, что оставшиеся в тылу вражеских войск советские люди начали партизанскую войну.

Для Павлика звание партизана, знакомое ему по литературе о гражданской войне, было священным. Ему казалось, что партизаны больше никогда не возродятся, и то, что партизанское движение ожило теперь, в наши дни, всколыхнуло душу мальчика. Сообщения о партизанах появлялись все чаще, и район их действий неотвратимо приближался к родным местам.

Павлик уже не раз слышал о том, что такие же, как он, мальчуганы участвовали в боях, проявили геройство, помогали партизанам. Он понял, что, если захочет, тоже может стать партизаном.

Если захочет… Конечно, он хочет, но ведь одного хотения мало! Чтобы стать настоящим партизаном, надо быть храбрым, ничего не бояться. Надо пройти закалку, проверить себя. Какой ты будешь партизан, если, например, боишься темноты?..

Испытывая себя, он с замирающим сердцем не раз спускался в подполье.