Чистая любовь

Накрыл руками, заключив в крепкие объятия. Поцеловал в макушку. Я же вдыхала родной аромат.

– Пять лет назад, когда я приобрел эту квартиру, – прошептал мужчина, – обратился в клининговую компанию, где для меня подобрали сотрудницу. Она должна была выполнять работу по дому, пока я отсутствовал.

– Как я? – взглянула на Германа, и он кивнул.

– После ее домогательств я был вынужден составить строгий договор со списком обязанностей и правил, по которому и вы работаете. Но теперь, Кира, я не хочу, чтобы вы оставались в моем доме как простая сотрудница.

Я тяжело задышала, вырываясь из его объятий.

– Вы увольняете меня?

– Если понадобится, то да, – голос Германа был спокойным, но во мне все клокотало от гнева.

– Она приходила, чтобы обсудить мое увольнение? – не унималась я.

Отрицательный ответ.

– Тогда зачем?

– Рабочие вопросы, но не про вас, – сомневалась, не лгал ли мне Герман.

– Между нами тоже непрофессиональные отношения.

– По моей инициативе, – отрезал он.

– Но я нарушаю правила. Там штраф такой, что мне не хватит денег, чтобы заплатить за это, – возмутилась в ответ.

– Кира, мне не нужны ваши деньги, – теперь Герман закипал.

Он отступил назад, скрестив руки на груди.

– А мне нужна работа, – парировала я.

– Зачем?

– Вам не понять, – голос дрогнул.

– Так объясни.

– Вы не поймете!

Я развернулась, чтобы выскочить из комнаты, но была поймана в дверях. Прижата к груди, отчетливо расслышав, как над ухом вибрировал голос Германа.

– Говори, – тяжелый, низкий, он парализовал меня.

Проглотив вставший в горле ком, я поникла. Опустила голову и хриплым, полным слез и сожаления голосом произнесла.

– У моей семьи нет денег. Мама безработная. Отец попал под сокращение и вот второй год работает на должности, ниже прежней. Заработка им совсем не хватает, чтобы содержать семью. Мои сестры школьницы, братик – инвалид. Они не хотели меня отпускать из дома. Считают, что выбранная профессия бесполезна. А я должна была закончить колледж и оставаться дома, чтобы помогать родным и работать для них. Поэтому я отправляю им почти все деньги, которые получается заработать. Таков был уговор.

Герман промолчал. Он позволил мне высвободиться из его рук, державших за плечи. Я шагнула вперед, не оглядываясь. Сейчас я не хотела смотреть на мужчину. Мне было так стыдно за себя, за то, что я не могла соответствовать его стандартам. Наверное, наш роман, так и не успевший начаться как положено, закончится вот так. Простыми объяснениями.

Добежав до временного пристанища, а иначе я теперь никак не могла называть эту комнату, я закрыла за собой дверь. Не хотела, чтобы он пришел за мной и увидел слезы. Но тишина, в которой изредка раздавались приглушенные всхлипы, вскоре была нарушена.

Громкий стук в дверь. Три удара. А потом Герман без приглашения вошел. Просто повернул ключ снаружи в замке и вошел.

– Простите, – рыдала я, пряча мокрое лицо в ладонях.

Он же сделал несколько шагов и остановился рядом со мной, нависая молчаливой тенью.

– Я предупреждал, что с вами будет за это слово, – дернул за руки, вынуждая привстать.

Поцеловал. С нажимом, почти грубо, раздвигая языком губы. Врываясь в рот, оставляя томительное ощущение в теле. Сладкое, пугающее, опасное. Опустились вместе на кровать, рухнули поперек. Я на спине, Герман прижал к матрасу. Тяжелое, сбивчивое дыхание.

– Кира, мне все равно кто вы, где работаете, какая ваша семья. И я говорил вам об этом. Мне важны только вы, – прошептал он, осыпая поцелуями щеки. – Только ты.

Она уснула. Моя Кира, нежная, почти обнаженная, с припухшими от поцелуев губами, дремала укутанная в шерстяной плед. Поморщила носик, перевернулась на бок и подтянула ноги. Размеренное тихое дыхание.

Я же оставался в стороне. Сидел на краю кровати, с расстегнутой рубашкой и вывернутой наизнанку душой.

Моя Кира умудрилась перевернуть весь мир лишь одним словом. Но я остановился. Нет, не испугался. Понимал, что не могу так скоро перейти разделяющие нас границы. Хотел наслаждаться процессом, учиться и познавать новые чувства, которые открылись мне в объятиях отзывчивой девушки.

Она позволила сегодня много. Сомневалась, не решалась. Даже пыталась оттолкнуть. Посмотрела в глаза, испуганная. Я отступил.

– Прости, – прошептал в ответ на безмолвный вопрос.

– Герман, – с придыханием произнесла Кира, поднимая в теле новую волну желания.

Я проглотил ком. Язык отказывался слушаться. Томная, раскинувшаяся на смятых простынях, она смотрела на меня из-под полуопущенных ресниц.

– Могу я применить тоже наказание? – лукавый искренний взгляд.

Сначала я не понял, о чем она говорила. Замер как глупый мальчишка, растягивая кривую улыбку на лице.

– Я поцелую, – и потянулась первой.

Ухватила за рукав рубашки, вынуждая склониться к ней. Губы горячие и влажные коснулись моих. Она ответила на мои ласки. Позволила даже больше, чем я мог рассчитывать. Я погибал и возрождался каждую секунду под ее неумелыми прикосновениями. Кожа к коже, вздохи, стоны, срывающиеся с полуоткрытых губ.