Чистая работа

— Посмотри на меня, — попросила она и вдруг крикнула: — А ну, посмотри на меня, ты, старший инспектор Ленгтон!

Он взглянул прямо на нее.

— Ты поправишься и выйдешь отсюда, ясно? Ты и пролежишь-то здесь всего несколько недель, так что перестань ныть, как жалкий неудачник. Ты должен приехать ко мне здоровым, или я поселюсь здесь, и тогда мало тебе не покажется!

— Мне и так уже не мало, — пробурчал он.

— Ничего, это еще не предел! Если ты сам себе не поможешь, то и никто не поможет. Все в твоих руках. Я и хочу-то всего, чтобы ты поменял свой настрой и стал хотя бы немного повежливее с людьми, которые тебя окружают, потому что они все желают тебе помочь. Они любят тебя, уважают и очень хотят, чтобы ты к ним вернулся!

— Да слышу я, слышу, только ты даже не представляешь себе, что это такое — оказаться на моем месте. Знала бы ты, как мне тошно! Ведь у меня нет сил даже ходить!

— Я уезжаю. Не желаю больше тебя слушать. Ты понял? Уезжаю!

— Ну и вали, — бросил он.

— Нет, не уйду, пока ты…

— Пока я что, Анна? Не встану и не начну тут танго отплясывать, что ли? Я ходить не могу, еле дышу, у меня все болит! Ты бы что на моем месте делала, а?

Она склонилась к нему и ответила:

— Я бы каждую минуту билась за свое здоровье, чтобы возвратиться на работу и отыскать того сукиного сына, который сделал со мной такое. Вот что я сделала бы!

Он приподнялся, притянул ее к себе и поцеловал.

— Осторожнее за рулем. Ты столько раз превышала скорость — я и со счету сбился.

Она почувствовала, что вот-вот расплачется, и сказала:

— Ну, пока. До завтра.

— Спасибо, Анна. Я знаю, что мало благодарю тебя, но спасибо, правда.

— Я для тебя все сделаю, ты же знаешь.

— Знаю, только думаю, поменяться со мной местами ты не захочешь. — И он слабо улыбнулся.

Это было первый раз, с тех пор как они уехали из больницы, — когда он улыбался вот так, у нее сильнее билось сердце. Она еще раз поцеловала его и сказала:

— Я тебя люблю.

Теперь она вышла быстро и не стала задерживаться: он не должен был заметить, как она расстроилась. Она так торопилась, что не увидела, как в глазах у него заблестели слезы и он разрыдался.

Анне некому было излить душу. Напряжение последних недель давало о себе знать. Вид у нее был просто ужасный, от переживаний она осунулась. По два, по три раза в день она ездила в больницу и допоздна просиживала рядом с Ленгтоном. Все остальное не имело значения. Она не убирала квартиру, не стирала, и постепенно все приходило в беспорядок. Она даже ничего не варила — или обедала в больнице, или покупала что-нибудь готовое. Когда она первый раз приехала из Глиб-хауса, то рухнула на постель, пролежала минут десять и только после этого заставила себя встать и начать что-то делать.

Два часа Анна прибирала в квартире, стирала и составляла список покупок. Уже после одиннадцати вечера она приняла душ и легла в постель, застланную свежими простынями. Через несколько минут ее сморил сон. Она заснула так быстро и крепко впервые за много недель. Оттого что за Джимми хорошо ухаживают в Глиб-хаусе, на душе было гораздо спокойнее. На следующей неделе ей нужно было выходить на работу, какое дело ей поручат, она еще не знала. Странно, но, пока Ленгтон лежал в больнице, она не думала о работе вовсе.

Полтора месяца и пять дней

Анна отлично выспалась и начала утро с похода за продуктами. Она накупила целую гору фруктов, чтобы побаловать его и кинуть что-нибудь себе в холодильник. К десяти часам она разложила все по местам, плотно позавтракала и записалась в салон красоты. В последнее время она махнула на себя рукой и теперь с удовольствием предавалась радостям маникюра и педикюра. В два часа Анна вернулась домой, чувствуя себя просто прекрасно.