Чистая Россия

Во-вторых, бомж выбрал себе путь лживости и опьянения, но мы-то не бомжи. Можно подать бомжу, который считает себя чисто выбритым и благоухающим дорогими духами аристократом, или называет себя либералом, или называет себя демократом. Но подавать надо не потому, что он таков. Самому надо оставаться трезвым.

Можно подать бомжу, который утверждает, что благодаря подачке протрезвится. Только надо чётко понимать, что шансов мало и, скорее всего, получив подачку, бомж лишь укрепится в своём запойном пьянстве и в лживости, ведь — сработало.

Наверное, если подачка одна, а бомжей десяток, нужно подавать не тому бомжу, который говорит самые правильные слова, а тому, кого другие бомжи забили. Так, бросая хлеб птичкам, добрый человек обязательно бросит отдельный кусок самому робкому воробью, которому прочие отогнали. Только надо сознавать, что не всегда самый битый — самый умный. Иногда он просто попал под руку. Он может оказаться даже самым подлым. Ничего, не переживайте за свою подачку: жизнь — включая настоящее попечение о бомжах — не там, где подают разово.

* * *

Мужчина, который в секс-шопе выбирает себе резиновую женщину — он выбирает женщину?

С точки зрения многих, — да. Конечно, скажут многие, это не вполне настоящая женщина, но у неё есть руки, ноги, голова, груди. Если с нею спать каждый вечер, возможно, в конце концов, она забеременеет — во всяком случае, надо на это надеяться. Если спать с нею каждый вечер, это поможет сохранить потенцию, а где-нибудь лет через 60 она, возможно, благодаря непрерывным усилиям, превратится в живую.

Мужчина, который идёт выбирать резиновую женщину, чтобы продемонстрировать хозяину секс-шопа свою любовь к живой женщине…

Мужчина, который идёт выбирать из резиновых женщин, чтобы потом никто не упрекнул его в бездействии…

Демократы, которые готовы обойтись без демократии «в крайнем случае», обречены жить всегда «в крайности». Один раз уступив духу тотальности, демократ обречён на путь, которые проделал один волшебник из повести Стругацких: он, пытаясь доказать, что нежить может размножаться, щелчком пальца создал волшебника поменьше, который щелчком пальца создал следующего… и так сто раз, причём каждый следующий волшебник был меньше предыдущего, как в матрёшках…

Горячность в одном обычно восполняет холодность в другом. Религиозный фанатизм тем горячее ревнует о соблюдении обрядов, чем холоднее к ближнему и его нуждам и страданиям. (Поэтому фанатизм легко соединяет в себе горячность и холодность, пафос и бессердечие). Бывает горячность и в политике: например, в России с 1990-х годов к обязательному участию в выборах призывали тем горячее, чем дальше были от реальных демократических позиций. В 2000-е годы это приобрело уже вовсе трагикомический оттенок: люди, которые руководили страной в предыдущее десятилетие и никак не сопротивлялись ни ликвидации свободы печати, ни милитаризации и гебизации страны, которые лишь имитировали демократические реформы, которые и свои псевдо-оппозиционные партии создавали как имитации, не выходя на реальный контакт с будущими избирателями, горячо призывали идти на выборы. Многие реальные оппозиционеры («диссиденты») тоже призывали идти голосовать, но делали это вполне спокойно, ведь они знали, что демократия на выборах рождается, но вынашивается в течение многих лет между выборами в кропотливой повседневной политической деятельности. Идти на выборы особенно истерически призывали люди, которые не ходили ни на пикеты, ни на митинги, презрительно именуя организаторов и посетителей таких политических актов «демшизой». Особенно много истерики в защиту хождения на выборы было в российском интернете: под благодетельным покровом анонимности люди, боящиеся идти на реальный конфликт, компенсировали свою трусость. Тысячи добровольных помощников диктатора (который был главным пропагандистом идеи хождения на выборы) объясняли, почему это хождение не поможет диктатуре. Десятки тысяч людей ворчали и пыхали пламенем. Однако, собрать двести тысяч долларов, чтобы в Москве функционировал центр Сахарова, единственная площадка для реального, а не виртуального свободолюбия, эти десятки тысяч даже не хотели, не только «не могли», хотя суммы намногие большие собирали на лечение больных денег. А ведь проблемы детей — лишь производные от проблем страны. В нормальных странах самое сложное лечение детей оплачивается из общих налогов.