Чистая сила

При этих моих словах Леночка плотно сжала губы, так плотно, словно боялась, что слова могут вылететь помимо ее желания.

Тут мне захотелось повторить вопрос в еще более невежливом тоне (надо же было за все это смиренное выслушивание чем-нибудь отвечать!), но я смирил себя и решил дождаться определенности — хоть одной за все это время.

Леночка прошла к столу, оперлась о край, ко мне вполоборота, а точнее, почти спиной, и, не поворачивая головы, сказала как бы не мне:

— Горный переулок, дом пять, спросить Ирину Аркадьевну Мозолевскую.

— Спасибо, — сказал я и пошел к двери, повторив про себя: «Ирина Аркадьевна Мозолевская, Горный переулок, дом пять». Но только я взялся за ручку двери, Леночка остановила меня.

— Постойте, — проговорила она так, как будто я не уходил, а покидал ее.

Я обернулся.

— Постойте, — повторила она, напряженно на меня глядя, и после нескольких секунд молчания добавила: — Я не могу вам дать записки, понимаете — не могу.

— Ну что вы, — пробормотал я, — не стоит…

Она тряхнула волосами и вдруг воскликнула:

— Разве вы способны понять женское сердце!

— Гм, — я переступил с ноги на ногу.

— Тогда идите! — и она подняла руку, но указывая не на дверь, а в тот угол, куда смотрела.

Я тоже посмотрел в угол, потом покашлял два раза (но безответно), потянул ручку и протиснулся в дверь, стараясь сделать это бесшумно и не сводя с Леночки глаз. Должен заметить, что в эти последние мгновения она опять показалась мне очень красивой: стройная, тонкая и с грустью в лице. Уже за дверью я пожал самому себе плечами, и мне отчего-то стало очень стыдно, будто я не понял или не захотел понять по небрежности какой-то для меня пустяк и не сказал те слова, которые бы мне ничего не стоили, а ей были бы нужны. Но я не вернулся. Я только постоял так за дверью несколько секунд, прислушиваясь, поправил ворот рубашки, застегнул пуговицу у самого горла и, пробормотав что-то вроде «трам-пам-пам», но совсем без веселости, ступая на носки, пошел по коридору.

Выйдя, я мельком глянул на то место у колонн, где стоял… отвернулся и стал спускаться по лестнице.

Отойдя уже шагов тридцать, я опять увидел Мирика. Не знаю, был ли я озабочен такой концовкой разговора или нет, во всяком случае, хотя и шел быстро, был невнимателен и смотрел в себя. К тому это замечаю, что не видел: шел ли Мирик навстречу, возвращаясь с прогулки, или вышел ко мне со стороны, а значит — ждал. Впрочем, наверное сказать не могу. Он улыбнулся мне, хотя и неуверенно. Пройти мимо, ничего не сказав, уже не получалось, а сказать было нечего. Я замедлил шаги и, поравнявшись с ним, проговорил:

— Спасибо вам, я уже… узнал.

Он замедленно наклонил голову, потом посмотрел по сторонам и — как бы не решившись — шагнул ко мне и тронул мою руку.

— Я бы не хотел, чтобы вы думали, что здесь с нашей стороны, то есть интрига, — начал он, торопясь и сбиваясь в словах. — Понимаете, это для нас самих было неожиданно, что она пришла… и попросила. Я не знаю… и дело в том, что у жены в городе есть своя знакомая, и потому я хотел, чтобы она сама сказала, Лена, это ее, говоря… секрет. Видите ли — Петр, он с утра нас преследовал и ругался, и я не знаю, откуда он мог узнать, что мы… Видите ли, Ирина Аркадьевна… но не в этом дело. Он был очень возбужден и даже угрожал. Вы не думайте, что мы боимся, но — посудите сами — положение двусмысленное. Он там упоминал о каком-то деле, и что мы как бы, извините, впутываемся. Я понимаю, что, может быть, вследствие возбуждения, но согласитесь, все же… И нам бы хотелось… Я Марту Эдуардовну спрашивал, то есть через жену, но она очень расстроена и говорит только, что у Петра нечисто. А мы ведь просто, и потом — она сама попросилась. И потом: моя жена, понимаете, любит преувеличения. Если вы согласитесь объяснить Марте Эдуардовне, что мы, собственно, ничего не знали. Чужие дела, понимаете. Вот. Вот это…

Он, кажется, хотел еще что-то добавить, перебирал губами, но, как видно, не нашелся. Потом опять проговорил:

— Мы, собственно, ничего не знали, а сами понимаете, больше по наивности… в таких делах.

— Так вы что — жалеете? — намеренно сухо спросил я.

— Нет, нет, вы не думайте, — он опять тронул мою руку. — Но сами понимаете…

— Хорошо, — сказал я.

Он посмотрел на меня с виноватостью и опустил глаза. Мы коротко распрощались.

Уже отойдя, я подумал, почему он не спросил, откуда мне известно про них и про Марту? и почему я не спросил, почему он подумал на меня? Я обернулся, но он был уже далеко и, сутуло опустив плечи, шел по самому центру дорожки.

4

Горный переулок, вопреки названию, располагался в низине, а горы были едва видны вдалеке. Дом номер пять, как и все дома вокруг, — в зелени, с верандой на две стороны. Но вместо типового объявления на прямоугольнике тонкого металла, с головой овчарки сбоку и надписью: «Осторожно! Во дворе злая собака», был к калитке прикреплен медный квадрат, на котором замысловатой вязью было начертано: «Ирина Аркадьевна Мозолевская».