Чистилище

Маленькая церковь Санто Стефано на Трастевере, как всегда, возникла перед ней в самый последний момент. Ее почти со всех стороны обступили высокие жилые дома, оставив лишь небольшой проход к дому Божьему. Эту церковь знали лишь жители квартала Трастевере, и поэтому она очень нравилась Сандрине. Туристы чаще всего заходили в знаменитую церковь Санта Марии на Трастевере, а тут никто не мог помешать во время молитвы. Здесь, в церкви Святого Стефана, сорок четыре года назад она венчалась с Эрнесто. Сюда она предпочитала ходить и поминать его, пока сама не окажется рядом с ним на кладбище. Когда старуха потихоньку ступила в темный церковный портал, она вспомнила о пасторе Доттесио. Когда он пять лет назад принял общину, все прихожане были удивлены, потому что пастор до этого занимал высокий пост в Ватикане. Как могло произойти, что он оказался в такой маленькой церкви? Поговаривали, будто Доттесио назначили сюда в наказание и что долго он здесь не выдержит. Но он быстро освоился в новом окружении, был всегда рассудительным и вежливым. Так что старые прихожане стали принимать его за своего.

Дверь, скрипнув, с трудом поддалась старой женщине, но все же открылась. Сандрина успела лишь обмакнуть руку в чашу со святой водой, чтобы перекреститься, как дверь за ней захлопнулась. Сандрина погрузилась в темноту и холод. В нефе запах ладана раздражал ей нос, и женщина несколько раз громко чихнула. Никому она не помешала молиться? Когда глаза Сандрины привыкли к полумраку церкви, она удовлетворенно отметила, что была одна. Ах да, ведь по телевизору футбол! Она прошла меж двух старых деревянных лавок и взглянула на церковную кружку для пожертвований, где горели маленькие свечки. Были и большие свечи, но из тех горели лишь некоторые. Они стоили пятьдесят, а не двадцать центов. Сандрина решила купить сегодня большую свечу. Раз уж она натрудила свои больные ноги, придя сюда, пусть Эрнесто получит что-то стоящее. Ее монета упала в церковную кружку с громким металлическим звуком. Сандрина взяла свечу, зажгла ее и поставила у ног большой статуи святого Стефана, которого побили камнями за веру в Иисуса Христа. Женщина посмотрела на великомученика, и ей показалось, что он одобряюще сощурился, глядя на нее. Разумеется, такой эффект был вызван лишь неровным, пляшущим пламенем свечи в продуваемом сквозняками церковном зале.

Но все равно Сандрине это было приятно. Она сделала несколько шагов к алтарю, чтобы произнести молитву у гигантского деревянного креста с образом Иисуса в человеческий рост. Сандрина благоговейно опустила глаза, встала на колени перед Спасителем и начала шептать молитву «Отче наш», которой ее еще в детстве научила бабушка.

И вдруг Сандрина ощутила влагу у себя на щеке и испугалась. Что-то тихонько слетело на каменные ступени алтаря. Капля. Красная. Женщина невольно коснулась правой рукой левой щеки и осторожно провела пальцем по влажному месту. В недоумении она поднесла палец к глазам и присмотрелась к нему. Он был красный. Кроваво-красный.

Душу Сандрины наполнил ужас, но в то же время в голову полезли тайные мысли — мысли о чуде. Фигура Спасителя над ней кровоточила! Когда же Сандрина запрокинула голову и посмотрела вверх, то поняла свою ошибку. На кресте висел не Спаситель, а человек в темном костюме с белой колораткой. Священник. Он был прибит к кресту, как и Иисус две тысячи лет назад. Там висел пастор Доттесио и смотрел на Сандрину широко открытыми глазами.

— Распят, говоришь, как Иисус? И нам нужно ехать туда? А как же Ватикан? Ты сказал, что после нашего выступления на телевидении нам нужно… Ах, Эмилио… Понимаю. Но почему Эмилио не может этим заняться, а мы будем работать по намеченному плану… Хорошо. Ну хорошо. Мы поедем. — Елена Вида, недовольно вздохнув, опустила мобильник и небрежно швырнула его в бардачок крошечного автомобиля. Ее зеленые глаза сверкали от гнева, как у дикой кошки. Александр Розин сидел рядом. Он знал свою подругу достаточно хорошо и понимал, что сейчас к ней нечего соваться.

— Что случилось? — осторожно спросил он. — Великие державы разом по ошибке подорвали весь ядерный боезапас или во всем мире разразилась чума?

Обычно этого было достаточно, чтобы Елена хотя бы улыбнулась, но она вела себя сдержанно. Выехала на своем «Фиате-500» на дорогу и включила левый поворотник.

— Если поедем прямо, то доберемся до Ватикана быстрее, — сказал Александр.

— Мы не поедем в Ватикан.

— Кто это сказал?

— Лаура.

В эти три слога Елена умудрилась вложить столько злости, будто Лаура Моничини, новый главный редактор «Мессаджеро ди Рома», была дьяволом во плоти.

— Давай ты немного успокоишься и расскажешь мне в двух словах, что произошло, — предложил Александр. — Или мне засыпать тебя идиотскими вопросами, как эта телекурица?