Чистилище

— О, я думаю, что понимаете. Может быть, вы не хотите меня понимать, потому что боитесь чего-то необычного. Но отшельник Анджело сказал, что у вас есть дар лечить людей. Анджело это понял и соединил свои силы с вашими. Вы вместе вырвали Елену из лап смерти.

Энрико вынужден был признать, что Кустос прав. Он не хотел осознавать того, что звучало так невероятно, но чего нельзя было отрицать. Если он, Энрико, осознает свои особые способности, ему нужно будет сделать следующий шаг — задать себе вопрос: что за красные пятна были у него на руках и что означает присутствие крылатого существа в его снах. С каждой секундой ему становилось все хуже. Несмотря на полуденное солнце, которое заливало террасу ярким светом, Энрико становилось холоднее и холоднее. Так сильно, что он начал дрожать всем телом. Кустос подошел к нему и обнял, тепло его тела немного согрело Энрико, и он больше не мерз. Какое-то приятное тепло, будто кто-то глубоко внутри него развел огонь, равномерно растекалось по телу. Оно пробудило такое же чувство защищенности, которое возникло у Энрико во время излечения Елены. Энрико невольно закрыл глаза и увидел себя ребенком. Он шел вместе с родителями по усеянному цветами лугу. Мужчина, которого Энрико считал своим отцом, высоко поднял его, подбросил и вновь поймал. Мать Энрико стояла рядом и смеялась. Он хотел, чтобы это счастливое воспоминание не заканчивалось никогда. Но прекрасное видение оборвалось, и он открыл глаза. Папа Кустос стоял рядом и испытующе смотрел на него.

— Как вы себя чувствуете?

— Немного ноги подкашиваются, но в целом неплохо.

Кустос указал на маленькую белую лавку, стоявшую у фонтана с рыбками.

— Присаживайтесь сюда!

Когда они сели рядом, Кустос предложил Энрико описать свои ощущения.

— Было такое же тепло и чувство защищенности, как в палате у Елены, когда Анджело и я положили на нее руки.

— Я так и думал, — ответил Кустос и пристально посмотрел на своего гостя. — Энрико, вы — один из нас.

— Что?

— Что вы знаете об избранных?

— Это люди, которые утверждают, что они — потомки Иисуса. Такие же, как… — Энрико умолк, когда понял, что хочет сказать.

— Такие же, как я, говорите это, не бойтесь! Вам не нужно этого стыдиться, если эта мысль кажется вам чужой. Многие люди, даже верующие, с трудом осознают, что наш Спаситель не умер за наши грехи на кресте. Иисус, очнувшийся после летаргического сна, прожил потом еще много лет, и у него были дети. Это не согласуется с тем, что говорили вам в церкви, школе или дома. В этом все отличие: Иисус — не почитаемая священная фигура, о которой говорят на уроках закона Божьего, а человек из плоти и крови, такой, каким он был.

— Но если все это правда, если он действительно не умер за наши грехи, как мы можем называть Иисуса Спасителем?

— Даже если он не умер за наши грехи, он был близок к этому и был готов на это. Его за нас прибили к кресту. Но это не самое главное. Его жизнь и деяния, его мысли и пример, который он нам дал, — вот на что нужно обращать внимание. Он посвятил свою жизнь всемогущему Отцу Небесному, и все равно, появился ли он на свет от непорочного зачатия или нет.

— А вы, ваше святейшество, действительно потомок Иисуса Христа?

— Думаю, да. И прежде всего потому, что я услышал от вас, Энрико. Ваша мать ничего не говорила вам об удивительном даре?

— Нет, никогда. И я ничего не знаю о том, обладала ли моя мать какими-нибудь способностями.

— Она должна была бы… Откуда тогда могла взяться ваша целительская сила?

— Возможно, от моего отца.

— Но ведь он был немцем и не жил в Борго-Сан-Пьетро. Только если ваша мать относилась к числу избранных, можно объяснить странный поступок пастора Умилиани.

— Других объяснений просто нет, — ответил Энрико и рассказал понтифику о своем неизвестном настоящем отце.

Очевидно, Кустос был удивлен этой историей. Папа молча сидел возле Энрико на лавке и смотрел на сады Ватикана. Во время этой затянувшейся паузы Энрико понял всю абсурдность ситуации. Еще несколько дней назад он был одним из тех, кого священники называют «скрытые» христиане. Такие люди появляются в церкви на Пасху и Рождество просто потому, что это семейный обычай или у них соответствующее настроение. Они смело платят свою дань Церкви и больше никакого отношения к религии не имеют. Даже тот случай в церкви Сан-Франческо в Пеше, когда он начал молиться, стал для него чем-то, чего он сам от себя не ожидал. И Энрико до сих пор не осознал этого поступка. В те напряженные дни ему не хватало времени понять, что есть Бог для него самого. Но он почувствовал, что благодаря молитве в церкви Сан-Франческо ушел не только страх из-за Елены. Энрико почувствовал где-то глубоко в себе те мысли и чувства, о которых раньше не задумывался.