Это был гуманоид под два-два с половиной метра роста, очертания которого превращались в черный, густой туман и даже яркий свет факелов не мог пробиться сквозь его черные, клубящиеся водовороты, будто бы засасывающие взгляд и искажающие пространство рядом. Монстр, пожалуй все же монстр, имел три головы, больше похожие на все теже черепа. Первая, посередине, была самой большой и принадлежала, вероятно, какому-то экзотичному парнокопытному животному: большие жвачные зубы в два ряда и две пары мощных ветвящихся рогов. Черепа по бокам напоминали больше всего птичьи, и почти не отличались друг от друга, за исключением вытянутости клюва и остроты клюва: у правой он был чуть длинее.
— Будем знакомы, — он говорил так, как говорят «доброе утро» люди, всей душей и сердцем ненавидящие свою работу: совершенно безинтанационно, устало, саркастично, злобно и устало; говорил так, будто бы это его обязанность, от которой ему все никак не дают отвертется, — я второй страж твоего третьего испытания, Эрницио Тень. — создание Чистилища поклонилось. — Шутки и несерьезности кончались. Дальше идущего ждут страдания.
— Разговорчивый. — через несколько секунд ответил я, мне было трудно собрать свои мысли в кучу: большая часть из них тут же, под натиском лени, исчезали. Казалось, что говорить не имеет смысла. Будто бы ничего не изменится в мире. Какая-то часть меня, те самые два с половиной процента, буквально вопили, мол — вот, прямо передо мной, источник знаний, который может не только знать и рассказать про то, где находится Сердце Земли и Черный Алмаз, но и что такое Чистилище, как отсюда выбраться и где же выход из ада, почему одни демоны могут свободно перемещаться по адским сферам, другие же говорят, что это невозможно, что значит, что наша встреча с Умникам происходила тысячи раз, почему Ариан, несмотря на всю его силу, так и не смог разрушить оковы ада и есть ли тогда хоть какой-нибудь шанс у нас и многое, многое другое.
Но все эти вопросы и ответы на них совсем не интересовали меня. Любая новая информация, даже полученная входе моих размышлений, отторгалась мной, а потому я, остановившись, но не найдя силы в себе сесть, стоял и смотрел полумертвыми глазами на трехголового гуманоида, который оставлял после себя в воздухе на несколько секунд черный дым.
— Твоя мотивация, — произнес он надменным, и даже презрительным голосом, в котором не было скрыто бесконечное отвращение, но вместе с тем, он был по-прежнему сух и спокоен, — слаба, как молодой побег дерева и хрупка как лед. — он взмыл вверх, чтобы быть на одном уровне со мной, и положил четыре руки мне на плечи. — Без цели разумные слабы. Без цели ими движут только инстинкты и желания. Люди без цели ничем не лучше животных: тянутся к теплу, но убегают от пламенного жара. И нет ничего, кроме страха собственной смерти, что заставило бы их отойти от тепла или пройти сквозь жар. Только вечно бессмысленное существование. Такие разумные ничтожны.
Я слышал, слушал и даже запоминал речь трехголового монстра, но анализировать ее, хотя бы чуть-чуть разобраться в посыле, не мог: для этого надо было прикладывать, пусть несущественные, но усилия. Нужно было проследить начало, основные тезисы и главную мысль. У меня не было сил на это; не было желания.
— Оставайся гнить здесь.
Кажется, в этот момент я достиг нирваны. Ни мысли, ни видения, ничего не пробивалось через прочную пелену лени и высшей формы апатии. Беспорочное ничто. Существование соединенное с несуществованием одновременно. Только обрывки эмоций, чувств и небольшие кусочки картины, составленной из доходящих до остатков активного разума изображений, пойманных взглядом и звуков, услышанных ушами.
Меня спас симбионт. Кажется, он попытался обхватить щупальцами монстра, однако противник тут же отпрянул от неожиданности. С какой-то растерянностью и явным удивлением он глядел, находясь в метрах в десяти, на симбионта. Все его три призрачные головы оценивали меня. Симбионт распространился ровным слоем по всему моему телу. Я почувствовал, даже сквозь сон, как он выстраивает новые пути для своих корней и лоз, чтобы с большей эффективностью управлять моим безвольным телом.
— Интересно… — голос демонического создания изменился до неузнаваемости, в нем появился какой-то огонь жизни.
Я все еще не мог нормально мыслить и уж тем более контролировать свое тело, однако теперь мне хотя бы ничего не мешало беспрепятственно видеть и наблюдать, глаза не слипались сами собой и уши не отказывали.