Чистилище

– Так дёшево?! – изумился я. – Да у нас докер в порту больше в месяц зарабатывает.

– Сукой буду, не вру, – побожился на свой манер Червонец.

– Ладно, верю.

Лезвие с лёгким хрустом вошло в грудную клетку. Где находится сердце, я прекрасно знал, поэтому парень практически не мучился. Умер он с удивлённо-обиженным выражением лица. Ну так я и не обещал, что сохраню жизнь, уговор был только насчёт пальцев. А вот сейчас жалость во мне где-то глубоко внутри шевельнулась, но я усилием воли загнал её обратно. Не время пока, не время. Нужно разобраться с московской делегацией, пока есть такая возможность. На смену утром, впереди вся ночь, чтобы утрясти личные дела. Надеюсь, Червонец не соврал и встреча состоится в том самом месте, о котором он мне рассказал.

Глава 8

До улицы Базарной я добирался пешим ходом около часа, несколько раз пересекая трамвайные пути. Всё-таки город я знал не настолько хорошо, чтобы практически среди ночи без подсказки редких прохожих найти нужный адрес. Благодаря подсказке запоздалого гуляки выяснил, что Базарная нынче называется улицей Кирова, иначе так и бродил бы до бесконечности. При этом я старался прикрывать нижнюю часть лица ладонью или выбирать места потемнее, чтобы моя физиономия не отпечаталась в зрительной памяти тех, с кем я общался.

Ничем не примечательная улица, разве что чисто местечковая архитектура и здания постройки XIX века.[14] Наверное, тут много чем торговали когда-то, судя по названию, но сейчас по пути к дому номер 13 мне попалась лишь одна скобяная лавка. Номер дома особого суеверия у меня не вызвал. Если кому-то и грозят неприятности, то пусть это будут его нынешние обитатели. Вернее, отдельная их часть, собравшаяся на этой малине в одноэтажном деревянном доме на кирпичном фундаменте, запрятанном в глубине двора. Если верить словам Червонца, здесь должно находиться пять – семь человек. Двое москвичей, а остальные – представители местной криминальной братии. Это не считая хозяйки, подслеповатой и глуховатой старушки, потерявшей здоровье ещё по молодости на каторге, куда угодила за участие в банде грабителей. Видно, бойкая была девчушка.

Огнестрел, говорил покойный урка, у одного столичного точно имеется, а также у одного местного. Червонец описал мне их приметы, так что я знал, кого нужно будет убирать первыми. С остальными в рукопашной должен был справиться, вряд ли кто-то из них обладает соответствующей боевой подготовкой. В этом мне должен помочь конфискованный у Червонца нож, больше смахивающий на небольшой тесак. Крови, понятно, прольётся немало, но что делать… Каких-то моральных терзаний по этому поводу я не испытывал. Уголовники должны либо пахать на лесоповале, либо стоять у стенки с намазанным зелёнкой лбом, а не устраивать охоту на ни в чём не повинного человека. В том, что я в Москве завалил какого-то отморозка, не моя вина, он первый рыпнулся с пером на меня. Так что сейчас я должен нанести упреждающий удар, чтобы перерубить этот тянущийся за мной хвост, включая местные зацепки.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Не успел я подойти к слабоосвещённому окну, прикрытому занавеской, чтобы провести рекогносцировку на местности, как входная дверь распахнулась, и на крыльцо вышли трое. Я мигом нырнул за угол в надежде, что в потёмках этой троице не удалось разглядеть постороннего.

Они задержались на крыльце, продолжая, видимо, начатый в помещении разговор, и хоть говорили негромко, да ещё и дождик мелко барабанил по крыше, но я отчётливо слышал каждое слово.

– Надеюсь, у вашего Червонца всё получилось, – говорил один. – Не хотелось бы, чтобы случилась осечка.

– Вы ещё Червонца не знаете, – ответил сиплый голос. – Это вам не марвихер,[15] ему человека порешить – что папироску выкурить. Особенно за бабки.

– Тот тоже не лыком шит, нашего кореша его же приблудой уделал… Лады, мы пошли, если что – адресок нашей съёмной хаты знаете, или мы завтра зайдём поспрошать, чем всё закончилось. А тогда и вторую часть гонорара скинем.

– Зря не остались. Мы бы вам нашли место, куда кости кинуть. А то охота тащиться два квартала под дождём?..

– Ничего, не сахарные.

Я отпрянул в сторону, и мимо меня, ссутулившись под накрапывающим дождичком, прошли двое. Оба в тёмных плащах, примерно одинакового роста, только один в шляпе, а второй в кепке.