Чистилище. Книга 2. Тысяча звуков тишины (Sattva)

– И что, вы, правда, в баню совсем не ходили? – удивлялся Шура после того, как Лантаров сообщил, что он в бане третий раз в жизни. – Не понимаю, как так можно жить? Это ж уникальная вещь и для отдыха, и для здоровья.

Наконец, когда он закончил неспешно ходить веником по телу, присел на разостланное на другой полке полотенце и вздохнул.

– Эх, меня бы кто похлестал…

– Так давай я, – предложил Лантаров.

– Нет, несподручно тебе будет. Сам уж себя похлещу, так я и раньше делал.

И он, отодвинувшись, насколько возможно, от Лантарова, начал размашистыми, громкими хлопками веника бить себя по спине, плечам и бокам, а затем привстав, перешел на ягодицы и ноги. Мгновенно стало еще жарче, будто кто-то мехами нагнетал горячий воздух, грозясь сделать из бани пекло.

Лантаров сначала упрятал голову руками и отвернул лицо к стене. Но это не помогло, и он стал тихо и осторожно перебираться на полку ниже, а затем – и на самую нижнюю полку. Там он передохнул, пока Шура не завершил самоистязание, после чего весь взъерошенный, мокрый от пота, с несколькими прилипшими листочками березы, отправился вниз, подал Лантарову костыли из предбанника и уж затем смело шагнул на улицу, чтобы распластаться на снегу.

Прошло не более минуты, и они уже сидели за дубовым столиком, вполовину меньше, чем в доме, и Шура, комментируя свои действия, разливал душистый травяной чай – мелисса, лимонник, мята и еще много всяких других названий, которые размякший, расслабленный Лантаров даже не старался запомнить.

– Слушай, как тебе удалось тут еще и баньку пристроить?

– Да все это просто делается, – отмахнулся Шура, – проще, чем ты думаешь. Каждый день понемногу, и все получается. Без бани тут зимой никуда, баня должна быть.

Лантаров смотрел на этого современного дикаря не без восхищения. С полотенцем, обернутым вокруг бедер и обнаженным торсом, на фоне суровой, аскетической обстановки, он походил на киногероя, исполняющего роль вождя какого-то дикого племени. В самом деле, все мышцы на его теле были живыми и будто играли. Влага же, оставшаяся на гладкой, удивительно чистой коже, подчеркивала здоровье. Лантаров, окинув взглядом свои обтянутые матовой кожей бока, усохшие без движения, бледные, мертвенные ноги и ужасные, оставленные операциями, рубцы, даже позавидовал здоровью Шуры. «А ведь он почти в два раза меня старше – мы таких старперами всегда называли. Наверняка бабы по ним сохли, а может, и сейчас сохнут…» – подумал он и решил на свой лад воспользоваться паузой между заходами в парилку.

– Слушай, Шура, а можно тебя спросить…

– Ну, конечно, – он улыбнулся в ответ широкой, открытой улыбкой, – у меня от тебя нет секретов.

– Да нет, у меня тут вопросы деликатные…

– Вряд ли существуют вопросы, которые могли бы ввести меня в краску, так что не стоит колебаться.

– Помнишь, я тебе в больнице говорил, что меня всегда интересовали «бабки, телки, тачки».

– Конечно, помню. Это же твое программное заявление.

Шура взял большие чашки, пододвинул одну Лантарову и разлил чай – от него исходил сильный запах природы и жизни. Казалось, в этой горячей жидкости присутствует что-то чудесное и волшебное.

– Пей за разговором, договорились?

Лантаров утвердительно кивнул.

– Так вот, ты мне на днях сказал: необходимо контролировать секс.

– Именно так, – Шура внимательно посмотрел на своего молодого друга, – это хорошо, что ты задумался над этим вопросом.

– Да, – продолжал Лантаров, – но мне непонятно. С точки зрения жизни нормального человека секса должно быть как можно больше. Разве не так? Чем больше телок бык покроет, тем он более мужественный, и это как бы предопределено природой. И на этом Фрейд вырос до идола.

– Ну, можно и так к этому подойти, – неожиданно согласился Шура. – Так в чем же противоречие?

– Ну, погоди, – хотел развить свою мысль Лантаров, пока Шура сделал несколько маленьких глотков. – А в чем тогда контроль?

– Очень просто. Я говорил о том, что человек не должен быть обеспокоен, зациклен на сексе. Секса в жизни каждого может быть много или мало – не важно, главное – чтобы человек не жил мыслью о совокуплении, чтобы эта мысль не заслоняла более важного. Чтобы в его жизни была более высокая цель. Поход за сексом сродни военному походу. Человек тратит время и силы на организацию своего захватнического плана, выслеживает жертву, атакует ее, проникает в нее, будто поражает копьем или кинжалом. Пленяет, заботится о содержании пленницы. Усекаешь, куда я веду?

– Нет…