Чистилище. Охотник

– Ты кто? – тихо спросил Ларионов, глядя в направленное на него дуло.

– Я охотник, – сказал «боец», отодвигаясь на метр.

– Дикарь? – осторожно уточнил капитан. Он начал подбирать в уме слова попроще да попонятней, чтобы попытаться договориться с местным заром – а вдруг получится сторговаться, вдруг выйдет объяснить, что им сейчас делить нечего, им надо держаться вместе, если они хотят выжить.

– Это вы дикари, – сказал, будто выплюнул, зар. И зачем-то достал из кармана гранату.

– Эй-эй! – встревожился Ларионов. – Не дури!

За спиной что-то с грохотом рухнуло. Капитан не стал оборачиваться. Выставил руки перед собой, заговорил торопливо и сбивчиво:

– Если мы тебя обидели, извини. Давай забудем плохое. Надо выбираться отсюда. Я знаю дорогу. Я тебе помогу выйти. Ты же заблудился, да?

– Я должен её убить, – сказал охотник и вынул еще одну гранату. Забинтованная рука плохо его слушалась, но он, похоже, научился с ней управляться.

– Кого? Того мута? Ты убил его! Я же видел! Я прополз через него, он дохлый!

– Она жива. Это Ламия.

– Ламия? О чем ты говоришь?

Ларионов не выдержал, обернулся, чтобы посмотреть, за чем так пристально следит охотник. И обомлел: тварь, которую он посчитал мёртвой, поднималась. Иссеченное осколками брюхо затянулось белесой волокнистой массой, похожей на густую паутину. Поврежденный глаз стремительно регенерировал.

– Её нельзя убить, – прошептал охотник.

Свет вдруг замерцал и погас. Через пару секунд под потолком зажглись алые фонари и раздался пронзительный писк аварийной сигнализации.

– Можно, – сказал капитан Ларионов и, вдруг догадавшись, о чем с этим дикарем нужно торговаться, заорал во всю глотку, чтобы чужак, не дай бог, не пропустил его слова мимо ушей:

– Можно убить! Можно!..

90

Что такое ядерный реактор, Иван не знал. Зато он отлично помнил рассказы учителей про атомную бомбу. По словам Чистого выходило, что такая бомба находится в середине подводного корабля – это она дает ему электричество и заставляет двигаться. Много лет люди управляли бомбой, понемногу расходуя её энергию, но после того, как инфекция убила экипаж, всё вышло из-под контроля.

– Такого взрыва твоя Ламия точно не перенесет, – продолжал убеждать Чистый. – Тут всё сгорит. Всё! А потом в корпус ворвется вода, и вся эта махина начнет тонуть…

Иван слушал молча, бинтовал руку и сквозную рану в боку, обильно поливая их жгучей жидкостью из аптечки, которую достал для него Чистый.

Они закрылись в одном из помещений третьего отсека, где хранился запас питьевой воды. Сюда вело три входа, но один был заблокирован – в задраенный люк сейчас неистово билась очнувшаяся Ламия. Иван не сомневался, что скоро она отступится и попробует достать его как-то иначе.

– Я помогу тебе, – решил он. – Но при одном условии.

– Внимательно слушаю.

– Мы должны запереть Ламию. Закроем все двери, все выходы – чтобы она отсюда не выбралась.

– Это слишком рискованно, – Чистый покачал головой. – Тут везде муты. Реактор пошел вразнос. А я начинаю задыхаться.

– Значит, придется действовать быстро.

– Нет. Я просто хочу выйти наверх. Мне надо как можно скорей попасть на баржу.

Теперь уже Иван покачал головой:

– Ты не понимаешь, Чистый. Вы не спасетесь, если Ламия выберется. Она убьет вас всех. Каждого!

Лампы под потолком моргнули, свет их заметно померк. Охотник и моряк вздрогнули и застыли, услышав нарастающий низкий гул, сотрясающий стены. Через пару секунд он так же плавно стих – но надолго ли?

– Ладно, черт с тобой, – сказал Чистый. – Попробуем… Тебя хоть как звать-то, дикарь?

– Иван.

– У меня отец был Иван. Николай Иванович я.

– Николай – один из моих дедов, братьев-заступников.

– Ну прямо Санта-Барбара, – непонятно отозвался Чистый.

Они покинули помещение, заставленное пластиковыми флягами, и заперли за собой дверь. Через десять минут они заблокировали второй люк. Потом третий.

В одной из кают капитан Ларионов нашел себе новое оружие – солидную «Гюрзу» и ухоженный «Абакан». Ивану дополнительное оружие не требовалось, тем более что одна рука у него едва двигалась. А вот пополнить боеприпас он бы не отказался, но патроны нужного калибра, похоже, на подлодке были редкостью. Поэтому Иван стрелял экономно. Зато гранаты не жалел – подорвал парочку мутов, попавшихся на пути, потом пробил им черепа тесаком – чтобы уж точно не встали.

К боли в руке он давно привык. Затянутый бинтом бок почти не беспокоил – рана была сквозная, кишки и прочие потроха, видимо, не были задеты, пуля, судя по всему, пробила только кожу и мышцы. Но крови через эту дыру успело уйти много.

Иван чувствовал слабость, но старался ничем этого не выдавать, опасаясь, что Чистый сбежит, не выполнив обещания. Впрочем, тот мог схитрить и так – поди проверь, правду ли он говорит, обещая, что осталось запереть всего-то пяток люков.

Закрывая третью дверь из числа оставшихся, они опять увидели Ламию – она, похоже, в этих коридорах чувствовала себя как дома и уж точно ориентировалась здесь лучше, чем Иван. Капитан захлопнул люк перед самой её мордой, когда охотник уже готовился подорвать себя.