Чистилище. Побег

– Мне можно кусочек… нож. – Тонкий, короткий палец Алки указал на обломок лезвия, лежавший в испачканной траве. – Тебе не надо, а я бы взяла.

– Вот! – Максим в сердцах ткнул несильно кулаком в лоб Вальки. – Даже она понимает. Ну, пошли.

Валька обтер обломок о траву и спрятал в карман рубахи. Кастрюлю, в которой лежало все необходимое для скорого пиршества, он вручил Алке. Туда же отправились и выбранные для трапезы лакомые куски.

– Неси, не отставай и не приставай, – коротко проинструктировал он ее. – Все равно будет так, как мы хотим, так что не реви и помалкивай.

Но она все равно тут же заревела, хотя и беззвучно. Расчлененных, увязанных мутов нести было легче, и все равно несколько раз пришлось останавливаться, чтобы передохнуть. Где шагом, а где и ползком, все трое вскоре вышли на границу, которая по молчаливому согласию разделяла земли двух общин. Тут и бежал к реке ручей, русло которого летом полностью пересыхало. Узкий, глубокий овражек по бережкам зарос невысоким кустарником и лопухами.

– Не ходите к речке, а? – чуть слышно попросила Алка, когда Валька жестом приказал ей вывалить содержимое из кастрюли. – И вообще, пошли бы мы все домой. Мясо принесем, обрадуются все. Простят!

– Ты можешь здесь остаться! – усмехнулся Максим. – Ну, или иди сзади шагах в двадцати. Мы только тела сбросим в воду, да и все. Ни к чему им на нашей земле гнить и мутов запахом привлекать.

– У воды муты! Схватят!

– Не разговаривай с ней, тогда она быстрее успокоится. Алла, она не глупая, просто нервная. Слышь, Алка? Как будем идти, ветки и коряги собирай, дрова нужны.

– Мясо будешь есть! – пообещал Максим.

– Она не будет, – покачал головой Валька и крякнул, снова поднимая узлы. – Она у нас веганка. Никогда мутов не ест, только лягух и насекомых.

«А я и не знал! – подумал Максим, пристраивая кистень на плечо, чтобы в случае опасности не тащить из петли на штанах. – Надо же, не ест мутов… Только взрослые, которые старый мир помнили, мутами брезговали, да и то только бабы в основном. Дядя Толя говорил, что поначалу не мог их есть, а потом привык».

Поход к реке, редкий для общинников, бравших воду только из двух колодцев, прошел без приключений. Останки мутов отправились в воду, некоторые части сразу всплыли и не спеша отправились в путь по течению узкой Осотни. Друзья с наслаждением умылись, хоть вода и была уже почти ледяной. Наконец-то от них отстали надоевшие мухи. Валька принял от бледной Алки, которая реки боялась панически, кастрюлю и набрал воды. Вдвоем с Максимом они быстро донесли ее к выбранному местечку, а девушка по пути набрала целую охапку дров.

– Продолжай собирать! – напутствовал ее Валька и бросил «вырезку» в кастрюлю. – Помнишь, в Старой крепости сколько такой посуды было? И ковши, и тарелки из металла, и еще такие были, красивые…

– Эмалированные! – напомнил Максим. – Там и ножей немало бросили, и топоров, и пилы. Косы! Все косы там остались, когда уходили, потому что сарай пришлось зажечь – иначе не получалось дорогу пробить, кругом муты бегали. И кто-то стрелял, я помню. Значит, оставались еще патроны, на крайний случай. Может быть, даже не все успели истратить.

– Соседям все досталось, когда муты ушли, – подвел итог воспоминаниям Валька и зачиркал острием рога о кремень. – Вот прохудится вся посуда, что делать будем? Котел, правда, еще долго прослужит, но и он однажды прогорит насквозь.

– Не волнуйся. Если дело так пойдет дальше, котел переживет нашу общину. И тоже достанется соседям. Только и им недолго радоваться! – Максим, поигрывая кистенем, наблюдал за Алкой, сновавшей вокруг. – Как с урожаем закончим, надо будет дровами запасаться. И я точно помню: никогда их к осени не было так мало, как в этом году. Все потому, что летом плохо рубили, филонили. Я теперь все по-новой припоминаю и будто другими глазами на все смотрю. Андрей, Косой, Витька Белый – они уже давно Голову не слушались! А значит, вообще никого не слушались.

– Белый старше Андрея на два года. – Валька добыл огня и пристроил над разгорающимся костерком кастрюлю. – Белый сам по себе. Они с Андреем еще весной схватились, я тебе рассказывал, да ты, наверное, забыл. Андрей сказал что-то, и Белый ему по роже раза три врезал. Ну, Андрюха здоровый, даже не упал. Тем дело и кончилось, вроде все нормально: старший наказал младшего, ничего особенного. Только потом, дня через три, у Витьки все лицо было разбито и рубаха в крови. Говорили, он с дерева на корни свалился, когда в секрете был. Белый молчал, а у Андрея кулаки сбиты были, я точно помню. И у Косого, кажется, тоже.

– Вот оно как! – Максим протянул босые ноги к огню. – Значит, и через это табу Андрей перешагнул? А Голова еще на что-то надеется.

– Голове надеяться можно только на то, что Андрей шею себе свернет. С сосны упадет, например…

– Ха! Ты на что намекаешь? – удивился Максим. – Чтобы Голова рискнул сам табу нарушить, своего убить? Никогда не поверю!