Чистилище (СИ)

Дабы не мучатся от скуки, в свободное от тренировок и медитаций время, я решил заняться ремеслом. Во время испытания я не раз и не два сталкивался с тем, что нужно уметь работать руками и рукодельничать, а потому решил, что новые навыки пойдут мне на пользу. Адольфо моих наклонностей не разделял, так как считал, что настоящего воина ничто не должно отвлекать от саморазвития, хотя в поселке желающим работать всегда были рады. Особых умельцев и ремесленников в деревне не имелось, тут были, бошмачник, кожевник, плотник, кузнец. Собственно все. Первые два умения меня не интересовали совсем, плотник был спорным. Я признавал, что умение работы с деревом очень полезно в лесу, но в то же время был уверен, что с ростом моей силы нужда в подобном сойдет на нет. Совсем другое было с кузнечным ремеслом. Какой мужик может спокойно отнестись к слову кузня? Не знаю. Да, для задрота это наверняка не типично, но то, что рисовало мое воображение при слове кузня, меня манило. Жар растопленного горна, льющийся металл, брызжущие искры от удара молота по заготовку. Романтика.

В общем, я захотел взять пару уроков этого благородного ремесла.

Честно слово, я ждал «теплого» приема, но как оказалось, у местного кузнеца никакой предвзятости к новичкам не имелось, а новой паре рабочих рук он даже обрадовался. Звали кузнеца Томас и родом он был из Швейцарии и при жизни работал, тадададам, кузнецом. Правда не совсем таким, как сейчас, но все же кузнецом. Попав сюда, он быстро понял, что умелых рук не хватает, а помирать ему не хотелось, а потому он с радостью взялся за освоение старинных методик, пытаясь воспроизвести их из своего опыта.

Сперва мне показалось странным, что мастер так легко допустил меня в свою обитель. Обычно мастеровые люди не рады неумехам, которые лезут к ним в вотчину. Но тут все оказалось очень просто, Томас  обладал тем же качеством, что и я в той жизни. Его лень была гипертрофирована. Ни о какой работе ради работы речи не шло, мужчина брался за работу, если только было необходимо, а уж честь махать тяжелым молотом он с радостью уступил мне. Кроме того мне постоянно приходилось скакать меж горном и молотом, так как раздувать пламя ему тоже было лень. Себе он брал всякую мелкую работу, которая либо не требовала больших усилий или которую я пока просто не готов был выполнять. Он мог подкинуть немного угля в печь, стучал своим молоточком, затачивал.

 Вообще-то, я обычно представлял молотобойца во всю колошматившего заготовку, на деле орудовать кувалдой следовало орудовать очень аккуратно, так как железо, к моему удивлению, было очень привередливым металлом и любило трескаться от перегрева или чрезмерного усилия. Вообще за две недели прошедшие до начала нового месяца, ноября, мы проделали не так уж и много работы. Переплавили пару металлических тесаков, что мужики приперли из рейда, поправили лезвия на мечах и единственная, самая сложная работа, была в перековке одного из наших мечей, который сломался у рукояти. О перековке хлама можно не говорить, там вся работа свелась к тому, чтобы разломать этот хлам, запихивать в формы и расплавить, собственно все, а вот о перековке сказать можно большее. Каким бы ленивым не был Томас, он сразу сказал, будем перековывать с нуля, смысла просто сварить рукоять с клинком не было.

Теорию будущей работы я уже знал, а потому мы сразу перешли к работе. Первым делом мы сломали меч окончательно, разломав на десяток кусков, дальше пошел уже знакомый процесс, скидав все в круглую глиняную форму, мы закинули ее в горн и довели до температуры, когда угли начали полыхать адским пламенем. По словам кузнеца этого было достаточно. Вытащив форму, мы осторожно разбили ее и извлекли получившуюся шайбу. Дальше пошло кое-что новое, нам нужно было пробить отверстие посередине. Мне приходилось орудовать небольшой кувалдой, в то время как кузнец подставлял специальный инструмент. Действовали осторожно, а потому управились за два подогрева метала. Когда наша шайба окончательно превратилась в пончик, настало время разрезать его. Тут особой осторожности не требовалось, а потому управились быстро. Когда у нас получилось, настал важный по словам Томаса момент. Нам нужно было разогнуть наш пончик в прут. С этим помучались почти три часа. Дальше пошла не менее долгая работа, где пришлось выложиться мне. Из короткого толстого бруска, следовало сделать заготовку примерных размеров меча. Это было очень тяжело. Заготовка распрямлялась очень медленно и неохотно. Я со счета сбился в попытках подсчитать, сколько раз мы подогревали металл. Кроме того что я махал молотом, я старался впитывать весь поток щедро изливаемых на меня знаний Томаса. Тот любил почесать языком, когда работал не он. О металле я знал довольно мало, хотя в универе и проходил курс материаловедения, но интересен он мне не был, а потому я сейчас наверстывал все что мог.