Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Выстрелил вслед, зная, что этим может обнаружить себя. Но немецких летчиков он ненавидел особо. Нагляделся, как они добивают людей с тонущих судов, как расстреливают раненых под обрывом, где они ждут эвакуации и остаются лежать на пропитанном кровью брезенте, а рядом белые полотнища с изображением санитарного красного креста.

Командиры хорошо знали, что никакие красные кресты не помогут. Немецкие пилоты будут вести огонь по раненым, пока не кончится боезапас. Промахнуться по неподвижной цели трудно, да и ползущего бойца с перебитыми ногами добить легко. Вечером, когда будут подводить итоги дневных вылетов, эти десятки раненых впишут в графу уничтоженных красноармейцев. Боевой вылет. Какая разница, бежали они в атаку, стреляли из окопов или лежали беспомощные, с тяжелыми ранениями, ожидая переправы.

– Ну, что, будем по ним стрелять? – спросил Максим.

С левого берега с характерным шелестящим звуком летел тяжелый снаряд. Ударило метрах в ста от немецкой траншеи боевого охранения. Артиллеристы где-то в лесу за Волгой подправили прицел. Следующий снаряд лег ближе. Трое немцев нырнули в воронку. Снаряды, видимо, 122-миллиметровые, выбрасывали вверх тучи песка, смерзшиеся комья. Но разброс был слишком велик, стреляли с расстояния не менее трех километров. Ни один снаряд во вражескую траншею не попал.

На несколько минут установилась тишина. Все трое немцев выбрались из воронки и поползли к своим. Затем поднялись и побежали – не выдержали нервы. Андрей поймал в перекрестье прицела спину одного из них и нажал на спуск. Немец в серо-голубом кителе, взмахнув руками, свалился на песок.

Станковый пулемет ударил в ответ длинными очередями, поднялась беспорядочная стрельба из винтовок и автоматов. Артиллерийский наблюдатель отреагировал на стрельбу из немецкой траншеи быстро.

Снова ожила дальнобойная батарея на левом берегу. Один из снарядов разнес бревенчатую землянку. Батарея дала еще три залпа, что-то подожгла. С холмов отвечали немецкие гаубицы, и наши орудия вскоре замолкли. Как всегда, не хватало снарядов.

К вечеру пошел мелкий колючий дождь. Самолет уже сгорел, лишь дымили тлеющие шины. Летчик и убитый Андреем солдат из боевого охранения лежали под дождем. Наверняка, когда стемнеет, их заберут.

– День не зря прошел, – оживленно рассуждал Максим Быков. – Ты, Андрюха, счет открыл, «мессера» сбили и фрицам из-за Волги хорошо врезали.

– Им-то врезали, а что у нас за день произошло, один бог знает. Эти сволочи на один наш снаряд пятью своими отвечают.

На обратном пути окликнули пулеметчика, которого встретили утром. Тот не отзывался.

– Ушел, наверное, – предположил Максим.

– Тогда бы смена пришла, – сказал Ермаков. – Здесь прямой путь к немецкому охранению. Палеха обязательно кого-нибудь прислал бы. Давай искать.

Дождь уже шел со снегом, задувал заметно похолодавший ветер. К ночи точно хорошо подморозит.

Пулеметчик лежал в своем окопе, подтянув ноги к животу, глаза были открыты, лицо покрыто слоем ледяной каши.

– Эй, земляк, – нагнулся над ним Максим.

– Мертвый он.

Тело застыло, и вытащить его из окопа было невозможно. Несколько пуль попали в плечо и грудь, убив бойца наповал, Андрей отщелкнул пустой диск.

– По «мессеру» стрелял. Смелый парень.

Забрали документы, три запасных диска, вещмешок с патронами и мокрым, слипшимся хлебом. Похоронили здесь же в окопе. Тело распрямить не удалось. Нагребли бугорок и накрыли его каской.

– Ну, вот и отдыхай, парень. Кончилась для тебя война.

Ермаков невольно перехватил тоскливый взгляд Максима.

– Пойдем второго номера поищем.

Пулеметчик так и не успел похоронить своего второго номера. Немного углубил яму, которая уже частично заполнилась водой. Копать глубже не стали, так как сил уже не оставалось. Опустили тело в воду и торопливо, в две лопатки забросали яму.

– Мы сегодня похоронщиками работаем, – невесело усмехнулся Максим, вешая на плечо пулемет. – И день вроде неплохо начинался, а закончился хуже некуда.

В роте тоже дела обстояли невеселые. «Мессершмиты» обстреляли окопы из пулеметов, одного бойца убили, двоих ранили.

– Пулеметчика тоже срезали, – показал Андрей на «дегтярев» и вещмешок. – Смелый парень был, целый диск в «мессера» выпустил, ну, а тот его из всех стволов…

– Четверых за день потеряли. Если фрицы полезут, воевать некому будет, – рассуждал Палеха. – Ладно, потом поговорим. Ужинайте.

Хотя Василий Васильевич заботился о снайперах, но еда была скудной: по кусочку поджаренного хлеба и несколько ложек каши. Правда, вдоволь было кипятка, которым обманывали голодное брюхо. Сахар тоже кончился, получили по щепотке сахарина.

– Водки нет, пейте чай, сколько влезет, – развел руками старшина Якобчук. – Сегодня самолеты с рассвета целый день над Волгой летали. Не давали судам даже от левого берега отчалить.

Когда выпили по одной и второй кружке кипятка, доложили Палехе, что видели за день.

– Траншею боевого охранения расширили и бревнами укрепляли, – рассказывал Ермаков. – Наши с того берега им пару раз вложили неплохо, но за ночь фрицы все восстановят.